Да здравствуют предки
Шрифт:
— Саданосин Абэ, — представился он, подъехав к палатке штаба комиссии, — начальник стражи замка сёгуна в Эдо. Прошу дозволения лицезреть господина Таока. Я привёз высокочтимому господину ответное послание из совета старейшин, составленное господином Сакаем.
Профессор Таока, председатель второй комиссии, прочитав послание, просиял.
— Господа, — сказал он, — бакуфу предлагает обменяться делегациями!
Вдруг раздался свист меча, рассекающего воздух, и фоторепортёр, нацелившийся аппаратом на парламентёра, с пронзительным визгом отскочил в сторону. Мы сразу даже и не поняли, что произошло — уж очень быстро действовал самурай.
— Я немного владею мечом, с вашего позволения! — сказал Саданосин Абэ с тонкой улыбкой. — Прошу удалить чернь.
Фоторепортёр был вне себя от возмущения. Мало того, что этот кретин разрубил пополам его камеру, так ещё и обзывается!
Укомплектовать
— Господа! Это величайшее открытие! Величайшее достижение современной науки! — кричал профессор Таока, историк. И куда только девались его важность и степенность! Он прыгал, как мальчишка, взъерошенный и весь багровый от возбуждения. — Этими вот глазами мы можем наблюдать прошлое столетней давности! Этими вот руками можем прикоснуться к нашим предкам! Господа, я выдвигаю новый лозунг: «Совершенствуя настоящее, изучайте прошлое!»
Казалось бы, теперь можно приступить к спокойной работе, но не тут-то было! Шум, поднятый вокруг пещеры, не утихал, а становился всё больше и больше. Историки и социологи рвались на передовую — ещё бы, им вместо копания в пыли архивов представлялась возможность покопаться в живой жизни! Физики настаивали на всестороннем изучении структуры подземного хода. Всех насмешили гинекологи, заявившие, что они должны отправиться в первую очередь — нельзя же допустить, чтобы наши прабабки и прапрабабки болели женскими болезнями и рожали по старинке, с помощью тёмных повитух, в антисанитарных условиях! Члены парламента, большие любители завязывать контакты с народами, стоящими на более низкой ступени развития, твердили о своём праве первенства. Писатели, авторы исторических романов, доказывали, что кому-кому, а уж им-то необходимо попасть «туда» как можно скорее мол, герои романов ждут не дождутся встречи. И вообще не известно, насколько точно отображена прошедшая эпоха в их произведениях, возможно, после непосредственного знакомства многие романы придётся переписывать заново, чтобы не обидеть действующих лиц…
Очеркисты сочли это заявление личным оскорблением. Во-первых, кто теперь читает исторические романы?! Во-вторых, когда история становится действительностью, сегодняшним днём, надо писать не романы, а документальные очерки, ибо в романах вымысел всегда торжествует над правдой. В этот спор, поднятый представителями двух литературных жанров, моментально включились представители всех видов искусства: художники, композиторы, мастера цветной фотографии, драматурги, фольклористы, поэты, актёры, режиссёры, скульпторы, архитекторы и пр. и пр. Все рвались на «ту» сторону. Надо отдать должное писателям-фантастам. Они вели себя значительно скромнее и призывали не вмешиваться в прошлое, ибо такое вмешательство может привести к нежелательным изменениям настоящего и, кто знает, возможно, даже к непоправимым катастрофам. Я думаю, у их благородства была и оборотная сторона: они просто боялись, что люди, соприкоснувшись с фантастическим и удивительным в жизни, перестанут читать фантастику.
Министерство просвещения начало настоящую тяжбу с канцелярией премьер-министра. Решался вопрос, какое ведомство
Как выяснилось, газета действительно проявила чудеса изобретательности и, я бы сказал, наглости. Разнюхав о предстоящей встрече члена нашего правительства с бакуфу, редакция установила слежку за входом в пещеру, и когда наш представитель прибыл туда под покровом ночи, один ловкий репортёр подсунул ему в карман крохотный, совершенно невесомый передатчик-микрофон. Другой сотрудник газеты, заранее вошедший в контакт с обслуживающим персоналом канцелярии государственного деятеля, ухитрился вмонтировать в портфель его секретаря мини-приёмник с магнитофоном. Впоследствии мне представилась возможность прослушать записанное на плёнку содержание секретной беседы. Это было нечто поразительное!
Вот выдержки из этой беседы:
— …Высокочтимый гость мой, я должен сообщить вам весьма прискорбную и, по моему разумению, давно известную вам истину: страна наша кипит и бурлит, словно вода в котле огромном, над разгорающимся пламенем подвешенном… — говорил печальным голосом член совета старейшин Тадаскэ Сакай, через два года ставший главой старейшин бакуфу. — Иноземцы стоят у порога Страны восходящего солнца и с настойчивостью дерзновенной требуют распахнуть перед ними двери. Внутри страны началась смута великая. «Дальние» князья, феоды свои не из дарующих рук сёгуна получившие, противятся требованию оному, а спесивые самураи, неслуживые, каждый из коих мнит себя господином владетельным, на иноземных пришельцев со всею яростью ополчаются. Не далее как в прошедшем году зарубили они мечами подданного короля англицейского, а в ответ на сие англицейская же флотилия княжество Сацума из пушек обстреляла, учинив шуму премного, а сверх того и урон чувствительный. А допреж того корабли чужеземные осыпали градом ядер город Симоносэки в княжестве Тёсю. Одному небу ведомо, какие беды ещё обрушатся на наши головы, ежели и далее твориться подобное будет…
— Гм… да… действительно… Очень, очень неприятно! — растерянно бормотал в ответ представитель нашего правительства.
— Да не поленится досточтимый гость наш утрудить свою память и вспомнить старинные книги, им читанные. В книгах оных повествовалось, а я, недостойный, ныне подтверждаю, что в году прошедшем жизнь была отнята у господина Ий, главы старейшин, и отнята самым кровожадным образом. И с той поры не прекращаются убийства и покушения на земле нашей. В Ямато вороги сёгуна, подлые собаки, одно имя коих осквернило бы мои уста, подняли стяги измены, именуя себя «Небесными карателями». Поведение двора императорского и многих аристократов высокородных тоже нам опасения наисерьезнейшие внушает….
— Кхе-кхе… Гм… да… печально… Сочувствую…
— Посему спасение наше лишь в сплочённости и единстве полагаем, а коли не объединимся и не укрепим своей мощи, дабы выстоять против чёрной тучи, с морей далёких надвигающейся, быть нам под стопой чужеземных захватчиков. И пример тому злосчастие, Цинскую династию постигшее после войны, именуемой «Опийной». Вот и вопрошаю я вас, соотечественника нашего, готовы ли оказать нам помощь посильную?
— А? Что? Помощь?.. Это… позвольте поинтересоваться, в каком же роде?
— Наслышаны мы премного о вашем славном воинстве, храбром и многочисленном — до ста восьмидесяти тысяч душ, располагающем кораблями, кои летают по воздуху, аки птицы небесные, и вооружённом ружьями огнестрельными, в мгновение ока сотни пуль испускающими… Вот и просим нижайше — уделите нам малую толику сего вооружения чудодейственного, уделите от братских щедрот ваших!
— Однако вы прекрасно информированы…
— Мир и покой столетиями царят в стране под властью благословенного дома Токугава, однако садовники владыки, сёгуна нашего, не дремлют… [5] в голосе члена совета старейшин послышалась сдерживаемая ирония. — Так как же, надеяться нам на помощь братьев и соплеменников наших или не надеяться?
5
«Садовниками» называли тайных агентов, непосредственно подчинявшихся сёгуну и встречавшихся с ним только в садах Эдосского (Токийского) замка.