Даггер: Инициация
Шрифт:
Я отрывисто вскрикнул. Упал на живот и, перебирая локтями и правой ногой, пополз дальше, не в силах подняться. В нос ударил запах горелой синтетики и плоти. Но на осмотр ранения пока что не было времени. Счет шел на секунды. Судя по всему, ногу неслабо обожгло, хотя из-за шока боли я не ощущал.
В щель между перегородками протиснулся металлический манипулятор шагохода. Хрустнуло, и перегородки разлетелись, как картонные коробки, а щель превратилась в широкий проем. И в этот проем вошел «кентавр». Теперь он находился метрах в трех от меня, и путь ему вообще ничего не преграждало.
– Черт… – только и успел выдохнуть я. А еще машинально прикрыл голову и лицо руками.
Орудие зашипело, и на меня обрушился шквал обжигающе горячих лучей.
Через миг мир заполнила темнота…
Глава 4
– Я думаю, что вы уже в курсе, почему я собрал вас в столь раннее и прекрасное утро, – громко произнес сержант Бейз, подбоченившись и скользя взглядом поверх наших голов. Он был выше самого высокого из нас чуть ли ни на голову. Шириной в плечах тоже превосходил крупнейшего из роты как минимум на треть. Глубокий шрам тянулся по правой стороне от глаза к виску и заканчивался где-то на затылке. Поговаривали, что он получил серьезную травму головы, после которой уже не мог воевать, поэтому его и определили на воспитательную работу в тыл.
На плацу стояла немая тишина. Даже прохладный утренний ветер замер в ожидании того, что должно было случиться дальше.
– Рядовой Хоксвелл, шаг вперед! – гаркнул сержант, глядя, как обычно, куда-то в пустоту. Он почти никогда не смотрел подопечным прямо в глаза, отчего поначалу мне казалось, что он либо слеп, либо страдает каким-то недугом. Как оказалось впоследствии, эта его особенность была частью имиджа.
Я выждал три секунды и вышел из строя.
– А ты не торопишься, – произнес сержант, повернувшись ко мне.
От него веяло несокрушимой силой и властью, хотя по военной иерархии он занимал не столь уж высокое положение. Однако когда Бейз обращал внимание лично на тебя, то ты невольно начинал ощущать себя слабаком и размазней. Я едва сдерживался, чтобы не ссутулиться или пригнуться.
– Рядовой Хоксвелл! Ты вчера был на посту у северного медсклада. Это так?
– Так точно, сэр, – ответил я.
– Есть информация, что ты видел рядового Гоббса перед самым отбоем. Она верна?
– Да, сэр.
– Ты разговаривал с ним?
– Нет. Только кивнул в знак приветствия.
– Неужели? – чуть сбавил тон сержант. – Есть информация, что разговор между вами все же состоялся.
– Она не верна, сэр. Караульным запрещено разговаривать с вольно разгуливающими служащими. Я не нарушаю устав.
Выражение лица Бейза не изменилось, однако я кожей ощутил напряжение в его поведении. Он словно сканировал меня. Я же в этот миг старался мысленно уплыть куда-нибудь подальше. Вспомнил детство. Как гулял под пурпурным небом Лямории. Увидел влюбленные глаза Клариссы и ее нежную улыбку. Попытался представить, как ухожу в увольнительную на пару недель, чтобы вновь ощутить вкус жизни. В общем, делал все, чтобы только отстраниться от «здесь и сейчас». Говорят, это помогает.
– Тебе известно, что произошло на медскладе в период с десяти до одиннадцати часов вечера? – после короткой паузы спросил сержант.
– Нет, сэр. Моя смена закончилась в девять часов тридцать минут, – ответил я, и ни один мускул на моем лице не дрогнул. Вдруг я вспомнил: ходили слухи, будто у Бейза был первый уровень псионика, а это в свою очередь означало, что сержант мог с легкостью распознать ложь. Но я тут же откинул эту паническую мысль, ведь будь это правдой, то он давно бы все уже узнал и принял соответствующие меры.
Сержант сделал три твердых шага в мою сторону и оказался рядом. У меня сбилось дыхание, в горле засаднило, и я едва сдержался, чтобы не кашлянуть. Слюна во рту высохла в один момент. Если мне недавно казалось, что я слаб и беспомощен перед этим человеком, то теперь и вовсе ощутил себя призраком.
– Рядовой Хоксвелл, – произнес Бейз чуть тише, отчего сердце в груди забилось еще сильнее, а по спине побежали холодные мурашки. – Тебе известно, что тебе грозит, если вдруг окажется, что ты стал соучастником преступления? А замалчивание правды – это ни что иное, как соучастие.
– Да, сэр, мне известны все последствия проступка, однако, как я уже и сказал, я ничего не знаю о случившемся на медскладе в период с десяти до одиннадцати часов вечера, – выпалил на одном дыхании я. Последние слова дались крайне тяжело – даже на поверхности солнца, наверное, влаги было больше, чем у меня во рту в тот напряженный момент.
– Встать на место! – резко приказал сержант и отошел на три шага назад.
Я выполнил приказ молниеносно. На последнем шаге чуть споткнулся, но этого никто не заметил.
– Итак, бойцы, – громко проговорил Бейз, снова проходя взглядом поверх наших голов. – Как вы уже знаете, прошлой ночью кто-то из вас пробрался на медсклад и выкрал несколько ампул экспериментального медикамента, применяемого в полевых условиях для мгновенной постановки раненых солдат на ноги. Разумеется, у нас есть подозреваемые, основной из которых – рядовой Гоббс, – никто не посмел скосить взгляда на Уиллиса, но воображение ярко нарисовало его силуэт перед моим мысленным взором. Боец стоял в паре метров справа и тоже, наверное, дрожал не меньше меня. – Однако у нас нет прямых доказательств его вины. Но вы – каждый из вас – можете проявить рвение и выдать всю имеющуюся информацию об этом инциденте мне лично. Или же, если у самого виновника хватить мужества, он может признаться в содеянном сам. В противном случае будет наказана вся рота. Это я вам обещаю, а свои обещания, как вам известно, я выполняю всегда. Выбор за вами. Буду ждать до обеда.
Никто не шелохнулся. Да никто и не сдаст Гоббса. Потому что никто ничего не знает. Кроме меня.
– Вольно, солдаты! – снова гаркнул сержант. – Разойтись!
Мы выдохнули. Начали медленно разбредаться по своим делам. Даже, казалось, прохладный утренний ветер снова задул, а тусклое красноватое солнце засветило чуть ярче.
– Спасибо, Алекс, – хлопнула меня по плечу тяжелая рука Гоббса.
Я дернулся и резко обернулся.
– Какого черта, Уиллис? – крикнул я, злобно глянув на сослуживца.