Дахштайн
Шрифт:
– Где девочка? – спросил я без объяснений, уверенный в том, что кардинал знает о ней.
– Она сыграла свою роль и возвращена родителям, которые служат в Ордене. Ребенок должен был помочь тебе вернуть себя прежнего. Думаю, что она справилась. Ведь так?
Я не ответил. Двери стеклянной гостиной были распахнуты. Ниотинский прошел туда и уложил Лилит на один из диванов, бережно откинув волосы с ее лица. Фил с ведьмами неслышно следовали за ним и оставались начеку на случай, если демоны, вышедшие из врат, все-таки притаились в отеле. Грегор отошел к шкафу-купе, скрытому в стене. Методично заглянул во все отделения, что-то
64
Сливовица (Slivovice) – сливовый дистиллят (бренди), крепостью 40 %, 45 % и 52 %. Хорошую сливовицу обычно выдерживают в дубовых бочках или стеклянных бутылках от 3 до 8 лет.
– Ты любил ее?
Вопрос ударил под дых, но я сумел сохранить лицо.
– Кого? Лилит? Ненавидел.
Он прищурился, наблюдая за моими эмоциями. Его властное лицо осунулось и посерело. Синие глаза с лопнувшими сосудами принадлежали не мужчине, а глубокому старику. От носа к губам залегли складки морщин, словно бы за полчаса он постарел на десятки лет.
– Врешь. Ее нельзя было ненавидеть без любви. Поверь, я пробовал. Не вышло.
Мою грудь сдавило. Стало трудно дышать. Я не знал, куда деть руки. Чтобы как-то занять их, взял кофейную чашку и налил себе сливовицы. Отпил, с трудом проглотив, и сразу же ощутил тошноту.
– Покажи печать, Дэн, – Фил с Дженой и Элишкой добрались до гостиной, остановившись в дверях.
Вздохнув, я убрал волосы. Фил почти уткнулся носом мне в шею, а после скривился.
– Что? – не выдержал я и пошел к зеркалу.
Вместо одной печати демона у меня стало две. Только вторая красовалась рядом в перевернутом виде. Ощущение пустоты в груди сменилось зародившейся надеждой. Возможно, я все же не стал демоном. Ведь по тому немногому, что я успел прочитать в дневниках предка, одна печать могла отменять действие своей предшественницы.
Я взглядом снова остановился на теле Лилит, лежащем на гостевом диване. Если бы не следы запекшейся крови, можно было бы представить, что она спит. Как же так вышло, что демоница не оставила себе никакой лазейки, чтобы спастись? Я думал, что знаю ее, но заблуждался.
– Что это значит?
– Не знаю, Дэн. Двух печатей я никогда не видел. Возможно, в дневниках и гримуарах Фауста могут быть ответы.
Мне показалось, что друг попытался на что-то намекнуть. Он бросил взгляд на кардинала, а потом снова на меня. Может, стоило сказать, что я не демон, потому что Ниотинский мог меня убить?
– Джена, вы можете уйти, – отпустил ведьм Грегор, даже не обернувшись на них. Фил тяжело выдохнул и, пробормотав, что проводит девушек до другого отеля, ушел. Тишина тяжелым покрывалом повисла между нами. Опустошив бутылку спиртного, кардинал размахнулся и швырнул ее о стеклянные двери, ведущие на террасу. За ней вечные Альпы обнимали облака, и снег замел весь лес у подножий. Двери выдержали, а бутылка разлетелась мелкими осколками по гостиной. Входные двери хлопнули, и в гостиной появился целый отряд служителей Ордена.
– Сир? Вы в порядке?
Он поднял на них пустой взгляд, на щеках играли желваки. Голосом, в котором слышался скрежет стекла об асфальт, Грегор ответил:
– Да. Врата Дахштайна закрыты навечно. Демоны?
– Убиты пятеро, двоих мы упустили из-за бури.
На меня наставили оружие, словно на бешеного зверя, поведение которого не могли предугадать. Неожиданно появившийся за спинами Фил поднырнул под их руки и шагнул ко мне, закрывая собой от Ордена. Он поднял кулаки, опустил подбородок и подтянул его к шее, заняв оборонительную позицию. Я на мгновение сжал его локоть, испытывая признательность за то, что Фил защищает меня, несмотря на то, сколько всего я натворил. Выступил из-за его спины и приготовился бороться за свою жизнь.
– Фауст. Он демон? – мужчина с кольцом-печаткой, как у Ниотинского, не снимал пальцев со спускового крючка, готовый пристрелить меня прямо на месте.
– И да, и нет. Он человек с демоническими способностями.
Грегор повернулся ко мне, по-птичьи наклонив голову к правому плечу, будто оценивая добычу.
– Выбирай, Дэниэль. Или мы попытаемся тебя убить, или ты присягнешь Ордену, выбрав путь искупления. Не буду отрицать, ты слишком ценен для Contra Malum.
На лице кардинала не отражались эмоции, но в его словах мне слышалась тоска. Ну как же, ведь я стал носителем силы Лилит. Я ощутил пустоту, дыру в груди, которая разъедала мои внутренности, и что есть силы вонзил когти себе в ладони. Разве я смогу жить с чувством вины? Со вкусом множества смертей на языке?
Что бы ни выбрал, Лилит это не вернет, как и жизни тех, кого я убил за время, проведенное в отеле. В голове всплыли слова демона: «Послужи человечеству». Может, в этом я найду свое призвание?
Ниотинский удовлетворенно кивнул, видимо, поняв мой ответ без слов. Фил не двигался, пристально следя за каждым движением служителей.
– Обыскать отель. Все находки должны быть перемещены в тайный архив Ватикана.
Я оскалился, зарычав. Чувствовал, как сила пульсирует в венах, посылая волны жара. Рот наполнился слюной, и мне до смерти захотелось попробовать на вкус глаза Ниотинского.
– «Дахштайн» принадлежит мне. На ресепшене есть дарственная, подписанная Лилит. Хотите, чтобы я был с Орденом, – оставьте отелю его вещи. Особо ценные книги я скопирую и отдам сам.
Кардинал, не ожидавший такого поворота, застыл, тяжело дыша. Откашлявшись, он растер и без того красную шею и обернулся на диван с телом Лилит, словно она могла подтвердить или опровергнуть мои слова. Пока мы говорили, служители методично вскрывали замки, распотрошив внутренности многочисленных ящиков ресепшена.
– Сир, лежало под крышкой закрытого ноутбука.
Мужчина с кольцом-печаткой протянул кардиналу тонкий конверт, подписанный моим именем. Ниотинский провел пальцами по острым буквам, которые вывела рука рыжей, и неохотно протянул его мне. Затем он, поджав губы, вышел в холл, тихим голосом приказывая сворачивать погром. Руки дрожали, когда я вскрыл конверт.
«Наверное, банально такое писать, но если ты читаешь письмо, то я мертва. Значит, мне удалось обрести свободу от служения и от той жизни, которую я вела.