Дахштайн
Шрифт:
Служители кинулись на рыжую, посчитав ее самой легкой добычей. Демоница спружинила, отталкиваясь от дивана, и жидким огнем перетекла между двумя противниками, дотрагиваясь когтями до их груди. Послышались судорожные вздохи, и служители осели на пол, словно огромные механические куклы, у которых закончился завод. Лилит, злобно улыбаясь, демонстрировала руки, в которых остались два сердца. В номер ворвались еще трое. Глаза рыжей заволокло тьмой, когда она подносила правую руку ко рту и жадно откусывала от сердца.
На мгновение замешкавшийся Орден резко пришел
Сумрак комнаты сгустился, тени вырастали, закрывая нас от них. Они распылили что-то из баллончика, и мистер Рот, словно подкошенный, упал на колени, хватаясь руками за горло.
– Порошок из освещенного серебра, – донесся до меня шепот Лилит.
Отель содрогался от топота ног и звуков ударов, раздавались глухие автоматные очереди, которые производил орден, и крики, полные боли. Демоны, вышедшие из врат, все прибывали, потому что я слышал, как лифт постоянно поднимается с минус второго этажа.
Служители в номере взяли нас в полукольцо, но медлили, не спеша нападать. Мы отступили еще на пару шагов, отслеживая каждое движение противников. Рыжая тяжело сползла по стене. Сидя на полу, она начертила на ней символ печати демона чужой и своей кровью, обмакнув пальцы в рану на боку. Вильгельм встал с колен. Выглядел он скверно, но кривил губы в неизменной ухмылке. Загнанные в угол гостиной, мы приготовились защищаться.
– Главное, сделайте так, чтобы они коснулись стены, – приказала рыжая. – Они всего лишь люди, а вы – нет.
Вампир выпустил черные когти, безумно улыбаясь и демонстрируя рот, полный острых клыков. Я сделал то же самое, приготовившись дорого продать свою жизнь.
– Давайте, святоши! – закричала Лилит и разразилась злым смехом на грани истерики: – Нападайте!
Они не заставили себя ждать. Бросились все как один. В руках у служителей находилось совершенно разное оружие, но огнестрельное они убрали. Наверное, боялись перестрелять друг друга в такой тесноте. Кресты и кинжалы. Кто-то сжимал аэрозоли со святой водой и серебром. Я и мистер Рот приняли первые удары, легко уклоняясь от них. Вильгельм, уйдя от серебряной струи, полоснул напавшего когтями по спине и толкнул на стену возле Лилит. Я не увидел, что произошло после, лишь вскрик, поэтому сделал почти то же самое, ногой отправив служителя на встречу со стеной. Едва тот коснулся ее, на ней показались оскаленные лица. Стена поглотила человека в куртке с крестом. На поверхности остались лишь части руки и лица, вмурованные туда и уже неживые. Орден впечатлился и стал нападать осторожнее, а мы – наоборот.
Налетали на них.
Резко.
Быстро.
Безжалостно.
Двоим удалось выбежать из номера, остальные не успели и остались навечно украшать стену «Дахштайна». Меня бросало в жар, я постоянно сглатывал слюну, взбудораженный схваткой.
– Не прикасайтесь к стенам! – отчаянный крик раздался из коридора.
Пока в номер никто не вошел, я протянул руку и рывком поднял рыжую с пола, обнимая за талию. Грудь нестерпимо ныла, но эта боль приносила удовольствие, я ощущал себя более живым, чем раньше. Лилит молчала, словно, наоборот, спряталась от внешних событий в глубины своего разума, как улитка в дом, что таскала на себе.
Мы поковыляли к потайному входу. Дверь тихо отъехала в сторону. С лестницы тянуло дымом и серой. Я и Лилит переступили полоску тонкой пыли, которая ознаменовала, что мы уже не в номере. За спиной было слишком тихо. Я обернулся, не в силах поверить, что вампир за нами не последовал. Мистер Рот стоял, упираясь руками в проем. Его лицо, подсвеченное полной луной, казалось гротескной посмертной маской.
– Мы в расчете, Лилит.
Рыжая вздрогнула. И я почувствовал, как она напряглась.
– Сбегаешь, как и всегда, – в голосе Лилит слышались издевка и, как ни странно, грусть.
Мистер Рот нервно повел плечами, словно сбрасывая слова демона, как налипшую грязь. Рыжая и вампир несколько мгновений мерились взглядами. В их лицах не осталось привычного мне недовольства друг другом. Так глядят люди, которые прощаются навсегда.
– Будто бы у меня есть выбор, – горько ухмыльнулся Рот.
– Вечно бегать не выйдет, Вильгельм. Однажды тебе придется встретиться с прошлым.
Вампир кивнул и растворился в сумерках комнаты. Я хотел было догнать его и заставить идти с нами, но рыжая покачала головой, останавливая.
– Отведи меня к вратам.
– Почему он сбежал? – злился я, бессильно сжимая руку в кулак.
– У него своя битва, та, что еще предстоит.
Она сняла мою руку с талии и повернулась ко мне лицом.
– Когда мы спустимся, ты должен сделать все, что я прикажу. Не слушай голос Фера Люция, если хочешь сохранить жизнь.
– Снова я слышу заботу? – сыронизировал я, пока она заглянула за ухо, чтобы оценить демоническую печать.
Лилит облизала пересохшие губы и искренне, по-настоящему улыбнулась, полностью преобразившись. Она присела на ступеньку и посмотрела в мои глаза.
– Перед тем как спуститься, я должна кое-что рассказать тебе, Дэн.
За двое суток до этого. Лилит
– Дэн, выметайся, – прорычала я и, проследив, чтобы Дэн покинул номер, захлопнула за ним дверь. Затем вернулась к Филиппу. Разбитое лицо опухло настолько, что я с трудом различала в этом месиве его глаза.
– Ну, давай, Первая. Принять смерть от твоих рук не так уж и плохо, – прошептали его губы в запекшейся крови.
Первая? Он шутит?
– Как ты меня назвал? Первая? Я не та Лилит, о которой ты подумал, – иронично протянула я, еле удержавшись от того, чтобы не наклониться и не слизнуть кровь с раздувшейся кожи.
Филипп тяжело засмеялся, демонстрируя окровавленные зубы.
– Так ты до сих пор в неведении… Лилит – его первое творение, которое он любил больше всех других демонов, восстала против порядков Ада, за что была наказана.