Дахштайн
Шрифт:
Оскалившиеся человеческие лица показались на стене возле номера, который сняли Фил с Элишкой. Они разевали рты, будто крича мне что-то, бились в стену, натягивая ее, словно младенцы кожу на материнском животе. Я давно понял, что лица в стенах – это души, которые Фер Люций особо выделял. Не пожирал их, а мучил, не даруя желанного забытья. Что, если Фил с Элишкой пополнят их ряды? Будут точно так же пытаться выбраться из стен?
Мне ведь все равно. Но так ли это? Должно быть все равно, но нет. Я поднялся и, пошатываясь, ушел вниз, за стойку
И пяти минут не постояв за стойкой, рванул обратно по лестнице, потому что лифт был занят. Я понесся по ступенькам, но словно бежал на месте и, наконец, преодолев ее, снова выходил к проклятой стойке в холле. Намотал кругов пятьдесят, прежде чем выдохся и отступил. Она уже их убила. Рыжая действовала очень быстро.
Как птицу в воздухе кидало среди урагана, так мои эмоции швыряло то в одну, то в другую сторону. Я ходил взад-вперед возле ресепшена. Дергал себя за волосы. Останавливался и раскачивался на месте, до боли стискивая свои плечи.
Пока я ждал, когда Лилит спустится, прошел где-то час. Я выходил в гостиную, а затем на террасу и тер лицо снегом до онемения. Вернулся за стойку, где в кресле уже успел растянуться мистер Рот.
– Дэниэль. Ты справился? Лучшие друзья, как заноза в заднице. Поверь, я знаю, о чем говорю.
Его сочувствующая улыбка не выражала насмешки или подтекста, поэтому я уже открыл рот, чтобы сказать, что нет, не справился, как меня опередили.
– Естественно, он справился. Как и подобает демону на службе у Фера Люция.
Голос Лилит лучился гордостью, словно я был учеником, оправдавшим ее надежды. Сам на секунду поверил, что сделал это. Вильгельм удовлетворенно кивнул и, похлопав меня по плечу, вышел из-за стойки.
– Раз вы здесь, пойду прокачусь по ночному серпантину.
Мистер Рот, очевидно, давал нам возможность поговорить, а может, его не интересовали подробности того, что же я сделал с лучшим другом.
– Так метель же, – вяло заметил я.
Мне было холодно. Внутренности застыли, слипшись в ледяную глыбу. Я запихнул все переживания туда, ощущая лишь пустоту.
– Да, самое оно для охоты. Надену цепи на колеса, чтобы машину не повредить.
Когда он скрылся за створками лифта, я вопросительно посмотрел на рыжую. Лилит хищно улыбнулась и вполголоса проговорила:
– То, что происходит в отеле Дахштайн, здесь же и остается. Это будет нашей тайной.
– Понял.
Я хотел… Не знаю. Умереть и попасть в Ад? Нет. Исчезнуть или забыть? Да. Я хотел забыть.
– Завтра ты откроешь врата. Другого варианта нет. Поэтому пойди в номер десять и покончи с его жильцами. Поутру, после завтрака отправишься на настоящую охоту на склон.
Ничего не ответив, я ушел исполнять приказ. Поднимался по тайной лестнице, но вместо номера десять остановился перед седьмым. За скрытой дверью было тихо. Я прислушался. Ни биения сердец, ни всхлипов. Из щели под полом еле слышно тянуло ароматом свежей крови. Лилит не соврала. Она действительно убила их и убрала за собой. Я не стал заходить, иначе это к чертям снесло бы самообладание, а я малодушно боялся утратить его.
«Дэн! Помнишь, как мы клялись друг другу, что всегда будем дружить?»
Одни из последних слов Фила неоновой вывеской сверкали перед глазами, снова и снова слышался его голос. Я растер лицо, потом запястья и грудь. Пытался унять боль в теле, но на самом деле болела душа.
Стряхнув оцепенение, я вернул на лицо бесстрастное выражение и тихо приблизился к номеру десять. После того как их глаза стали моим десертом, я отволок тела в адскую прихожую, уложив в ниши. Фила и Элишки там не оказалось, но впереди в коридорах шахты слышались тяжелые шаги Фера Люция, который, похоже, забрал их себе. Хорошо, что мы разминулись, я бы не смог соврать Дьяволу о том, как прикончил лучшего друга.
Утром, традиционно накрыв завтрак, мистер Рот оставил меня за ресепшеном. Я часто ощущал на себе его задумчивый взгляд, но, честно, плевать, что он там обо мне думает. Я стал куском льда. Периодически мои пальцы дотрагивались до печати за ухом, которая и не думала пропадать. Тогда успокаивался и снова погружался в тупое созерцание. Я словно умер, и существование влачила лишь моя оболочка, а сам скрючился глубоко внутри.
Стоял и смотрел на гостиную и постояльцев. В громадных окнах ели царапали небо острыми верхушками. Все дома пахли по-разному. «Дахштайн» благоухал костром, солью и немного карамелью. Дом Фауста – пылью, бергамотом. А дом моей ба, где я вырос, – свежим бельем, тонкими духами и хвоей. Я помотал головой. Нет. Не нужно об этом думать.
Лилит вышла к стойке регистрации в неизменных лодочках, но так тихо, словно подкрадывалась на мягких лапах, а не на шпильках. Я заполнял бланки для новых постояльцев, зная, что рыжая любила идеальный порядок в документах. Делал это, скорее, машинально, желая занять время. Демоница какое-то время наблюдала за моей работой. Я думал, она посмотрит и вернется к своим старинным зеркалам, однако Лилит приблизилась и резко схватила меня за подбородок.
– Дэниэль! Ты правда ничего не чувствуешь или пытаешься меня обмануть?
Я скинул ее руки, сохранив на лице то же отсутствующее выражение, что приклеилось к нему за последние сутки. Самым презрительным тоном, на который был способен, ответил:
– Это что, забота? Я начинаю думать, что ты не такая уж и равнодушная, какой хочешь казаться. Осторожно, а то можно предположить, что эмоции испытываешь ты.
Она хотела ответить, но входные двери открылись, впуская холод и молодую семейную пару с чемоданами.
– Собирайся на склон.
Черта с два я уйду перед важной ночью. Скрестил руки на груди и ухмыльнулся, даже не думая двинуться с места. Впервые я ослушался прямого приказа. Поле зрения сузилось до ее силуэта, я приготовился к обороне.