Дахут, дочь короля
Шрифт:
Он надевал верхнюю одежду у себя в апартаментах на четвертом этаже башни под названием Водопад, когда постучали в его дверное кольцо. Открыв дверь, Карса увидал мальчика, латунная подвеска которого, несущаяся чайка, говорила, что он общественный посыльный. Карса взял врученный ему сложенный папирус и вскрыл его в одиночестве. Там было по латыни написано криво связанными буквами: «Встретимся у менгиров. Д.».
«Д.»? Его сердце заколотилось. Он говорил себе, что это чушь, однако сандалии завязывал с трудом.
Казалось,
Когда женщина к нему подошла и взглянула на него, он выдохнул:
— Моя госпожа? — хотя на языке вертелось приветствие. Его рука было потянулась к брови. Дахут поймала его за запястье и направила движение к его груди, приветствия равных.
— Нет, — вполголоса проговорила она, — не выдавай меня.
— Н-н-никогда, — запнулся он. Она наградила его улыбкой.
— Конечно. Но давай будем обыкновенной парой, которая гуляет за беседой.
— На вершину вала? Она покачала головой.
— Меня там слишком легко узнать. Мы можем пройтись по ветреным дорожкам Шкиперского рынка. Там почти пусто.
— Что вы хотите от меня, моя госпожа? Назовите, и если у меня это есть, оно ваше.
Длинные ресницы Дахут порхали над глазами.
— Я могла бы дать тебе простой ответ. Куда труднее признать, что сегодня мне нужно твое общество. Ты считаешь, что я бессовестно поспешна. Но я так одинока. — Она сжала его руку. — Так одинока, Карса.
— Вы не должны быть, вы…
— Я в осаде, Карса, богов и мужчин. Я не знаю, куда свернуть. Ужасный случай, что произошел с Томмалтахом, — мне он тоже нравился, я по нему скучаю, но его быстрый смех утих и… ты римлянин, Карса. Тебя это все не касается. Но ты вдобавок милый друг, сильный человек… ты выслушаешь меня, поговоришь со мной до заката? Потом я должна пойти в храм, но если бы сначала мы смогли побродить и тихо поговорить.
Он неловко взял ее под руку.
— Я недостоин, — сказал он, — но, но я весь ваш. Она засмеялась.
— Берегись. Я могу вновь обратиться к твоему обществу.
— Оно всегда ваша, моя госпожа.
Они направились дальше по линии сиреневых теней.
Глава тринадцатая
Ветер, гонясь и завывая, подгонял низкие облака. Своей свинцовой тяжестью они надували вымпелы на вершинах башен Иса. Порой звенело несколько капель. Едва ли кто-то был на улице, если он только мог спрятаться от холода за стену.
Был отлив, но волны бушевали с такой силой, что король запер Морские врата. Без сомнения, необходимости в этом не было. Однако в это время года морского транспорта было мало, либо не было вообще, и если в резервуаре бухты не было зыби, то суда в ней могли спокойно стоять на своих швартовых.
На верфи тоже было почти безлюдно. Дни стали такими короткими, что не было даже смысла появляться. Работу искали дома, где были лампы. Маэлох был один в доке со своим «Оспреем».
Членам его команды было нужно занятие на месяцы на суше, а ему уже больше нет. С годами он скромно преуспел; с возрождением торговли возросла потребность в рыбе, и это дало ему возможность сделать некоторые вложения, которые хорошо оплачивались. Сейчас он хотел убедиться, что когда понадобится в следующий раз, корабль будет пригоден к плаванию.
Дюйм за дюймом он обследовал корпус, ставя мелом отметины в тех местах, где было нужно просмолить или еще как-то отремонтировать. Мимо по канатному трапу проходил человек. Маэлох узнал его.
— Будик! — заорал он. — Эй, старый собутыльник, пойдем выпьем!
Солдат остановился. На нем была штатская исанская одежда: туника, кожаные штаны, плащ, полуботы, но у него всегда были короткие волосы и чисто выбритое лицо. Его светлые локоны колыхались. Встав и вглядываясь, ветеран слегка покачнулся.
— О, — отозвался он. — Ты. Что ж, почему нет? Еле удерживая равновесие, он подошел к воротам и вошел. Маэлох провел его под навес, который давал убежище, но даже при открытой двери не впускал свет. Будик плюхнулся вниз на груду досок. С полки, заставленной инструментами и принадлежностями, Маэлох достал кувшин с элем. Будик сделал большой глоток.
Маэлох бросил на него долгий взгляд, возвращаясь к кораблю. Подбородок у Будика порос щетиной, а глаза налились кровью.
— Еще рано напиваться, — сказал Маэлох. Будик пожал плечами.
— Начал я до рассвета. Задолго до рассвета. — Он икнул. — А почему бы и нет? Дел у меня сегодня нет. Вообще нет.
Маэлох уселся на загроможденный вещами стол и сам сделал глоток.
— Мог бы подождать, пока освободятся остальные, — посоветовал он. — Пить одному — это гиблое дело.
— Ну, я направлялся в Рыбий хвост. Я нашел бы кого-нибудь. Сам видишь, я выпил все, что было у меня дома.
Маэлох мгновение поколебался, прежде чем протянуть кувшин.
— Дома можно найти больше, чем вино, для траты времени, — сказал он.
— Ха! У меня дома?
Горечь ответа ошеломила Маэлоха. Пальцы пробежали по испещренной белым бороде.
— Хм. Я слыхал. Ходят слухи. Но я не сую свой нос.
— Отчего же? — Будик возразил резко, агрессивно. — Раньше совал, ты, да, совал, тыкал, тыкал его. Тогда она была ничего, да? — он усмехнулся.
— Твои друзья сто лет назад выкинули это из головы, — с состраданием сказал Маэлох.
— Рожденная заново во Христе, да-да, вот наша Кебан.
— Мы бы почтили твою жену, если бы когда-нибудь были у тебя в гостях.