Даийар: Испытание Смертью. Книга первая
Шрифт:
Вокруг нас разлит целый океан энергий и именно при их помощи твое тело функционирует. Колония сама поглощает и перерабатывает нужную ей энергию.
И твоя реакция на алкоголь была не на физическом, а чисто на психологическом уровне. Наниты просто не дадут твоему организму получить отравление, в том числе алкогольное. Яды, газы и прочие отравляющие вещества теперь для тебя абсолютно безвредны.
— Получается, что я малость тронулся умом?
— Получается, что так. — расхохотался магистр. — Хватит лирики, давай начинать наше обучение.
— Всегда за. Вот только перекусить бы чего с утра. Да не смотри ты на меня так, прекрасно я запомнил твою лекцию, но ничего не могу с собой поделать. Надо оно мне, надо! — попытался я оправдаться, под тяжелым взглядом Франсуа.
Гневался он недолго. Как обычно пара взмахов руками и перед нами появился полностью сервированный стол с разнообразными закусками и пара стульев. Значит еда нам не требуется, а сам вон уплетает за обе щеки. Подвернется случай, обязательно припомню это.
После завтрака началось мое обучение. Теория, теория и еще раз теория. Основной момент я уловил практически сразу, что главный наш инструмент — разум. Практически все действия совершаются усилием воли и четкой формулировкой, какого эффекта ты ждешь и сколько сил готов приложить.
Также я учился работать с интерфейсом, что оказалось довольно непростой задачей. Помимо меню заданий, общей информации, меню навыков и взаимодействия с энергиями, было еще несколько скрытых меню. Да и все предыдущие было возможно настроить по своему усмотрению. Менять я ничего не стал, разве, что добавил строку расходования энергии, отметив ее желтой точкой. Сделал, чтобы она появлялась, как только я стану пользоваться каким-либо видом стихийной энергии, чтобы наглядно оценить свои лимиты и возможности.
Глава 13
Ближе к вечеру процесс обучения нарушил Митька. Он влетел на площадку для обучения, словно за ним гонится стая собак и заголосил.
— Господин Сынок, там енто, беда случиться может ежели не вмешаетесь.
— Какая еще беда? Митька, а ну давай по порядку, что и где стряслось. — спросил я у Митьки.
— Да говорю же, там возле конюшни — видя мой взгляд исправился Митька. — Мы с Семеном значится коней с выгула привели и начали чистить, да Семен случайно с ноги лошадиной кусок навоза слишком сильно скинул и попал прекрасной госпоже на сапожки, значится. Она невесть откуда ножи здоровенные вынула и как кинется на бедного Сему. Хорошо он успел в конюшню забежать, да дверь изнутри подпереть, а то не сносить ему головы, как пить дать. Убила бы его госпожа на месте прямо.
— Вот ты, Митька, дубина. Сколько лишних слов. В таких ситуациях сразу орать во всю глотку надо: «караул, помогите, хулиганы зрения лишают» ну или что-то в этом роде. — на ходу выкрикнул я. Пробегая мимо Митьки, исхитрился подпрыгнуть и отвесить последнему затрещину.
Магистр смог добраться до конюшни намного раньше меня. Когда я только выбегал из-за поворота, тот уже стоял возле сильно пострадавшей конюшни. В одной руке он держал трепыхающуюся, словно выброшенная на берег рыбешка, девицу весьма хрупкого телосложения, с непонятным приспособлением на спине, что-то вроде рюкзака, как мне показалось. Разглядывать ее времени не было, сперва стоит убедиться, что с Семеном все в порядке. В другой руке магистр держал огромный топор, даже с первого взгляда было понятно, что весит эта железка килограммов сорок, а то и больше.
Поняв, что Семену уже ничего не угрожает, я спокойно, можно сказать слегка вальяжно, подошел к конюшне. Картина была еще та: половина досок была изрублена в щепки. Но, как ни странно, вся конструкция еще держалась и не собиралась падать. Сейчас вполне добротный сарай больше походил на забор из штакетника, причем очень редкого штакетника. Дверь чудом не упала, держась, как мне показалось только на одном засове, который Семен успел накинуть изнутри. На всякий случай я спросил самого Семена, все ли с ним в порядке. Положительный ответ с его стороны вполне меня удовлетворил. Просто фантастика, что его не зацепило.
— И как ты все это можешь объяснить? — от созерцания разрушений меня отвлек голос Франсуа, обращавшегося к своей дочери, а кроме как ей эта девушка никем не могла быть.
Только сейчас я обратил на нее внимание и был поражен. На вытянутой руке магистр держал ангела, самого настоящего, мать его, ангела. То, что изначально я принял за рюкзак, оказалось белоснежными крыльями. Только в тот момент они были сложены на спине. Сейчас же Лилит, именно так называл дочь магистр, расправила их во всей красе. В размахе крылья достигали метров четырех, не меньше и придавали совсем хрупкой девушке более внушительный вид. Теперь перед нами стояла гордая воительница. Непреклонная и всегда уверенная в своих решениях. Руки сжаты в кулаки, миниатюрный подбородок гордо вскинут вверх. Плечи отведены назад, что акцентировало мое внимание на паре приличных полушарий.
Всю картину испортил Франсуа. В первый момент от неожиданности он отпустил девушку, но тут же спохватившись, ухватил ее за крыло, что похоже не понравилось Лилит, она поморщилась, словно от боли, но не проронила ни слова, лишь посмотрела мне в глаза.
Удивительной чистоты, огромные голубые глаза смотрели на меня с вызовом, она даже немного приподняла верхнюю губу, показывая прекрасные белоснежные клыки. Скорее всего так она хотела напугать меня, но лишь вызвала улыбку. При виде которой Лилит зарычала и сжала маленькие кулачки еще сильнее.
— Прекращай уже паясничать и устраивать цирковое представление. Нужный эффект произведен, жертва под впечатлением. И ответь уже на мой вопрос. — Франсуа все так же стоял и держал дочь за крыло.
— А разве я должна что-то объяснять? В мою сторону полетел конский навоз, запачкал сапожки. По-твоему я должна это терпеть? — без единой капли раскаяния произнесла девушка. Голос ее был под стать внешности, тоже ангельский. Только сталь, прозвучавшая в нем, подпортила впечатление.
— Но не убивать же! — измученно выкрикнул магистр.
— Мои сапожки и только мне решать, что делать.
— Давно я тебя не порол. Совсем ты, дочка, страх потеряла. — в свободной руке магистра появился ремень из очень толстой — сантиметра три — кожи и весь в металлических заклепках. Мне даже стало немного жаль девушку, ну прям самую малость. Все же оторванная голова, требует сатисфакции, хоть бы и ремнем по попе, да и не в моем исполнении.
— Папа, — голос девушки дрогнул, что меня удивило. В один миг из гордой воительницы она превратилась в испуганного подростка. Если это все игра, то ей необходимо играть в кино, я бы сказал верю. — давай не будем пороть горячку, а просто поговорим, как нормальные, адекватные люди. Я готова признать свою неправоту, но и извинений со стороны этого мужика, тоже хотелось бы услышать.