Далекая страна
Шрифт:
А марш все продолжался.
Дакодо по-прежнему гордо восседал на прежнем месте, Джекобс и Гудъолл теснились в кабине, попеременно сменяя друг друга у пульта управления «Саранчой». Они находились в кабине робота по шестнадцать часов, оставаясь равнодушными ко всему, кроме сигналов тревоги.
В дневное время длина колонны сокращалась из-за преследователей и благодаря настойчивым требованиям Такуды и ветеранов ЭУК. Каждый день титатае толпились вокруг «Саранчи», продолжая нести добровольную вахту, даже когда отряд останавливался на ночлег. Вскоре у Гудъолл и Джекобса появились любимчики;
Когда однажды Арсенольт упал, пораженный ударом копья в бедро, титатае вынесли его с поля боя. Поль Тессарак, беженец из Озио, поднял ружье, выпавшее из рук солдата, но когда выяснилось, что нести одновременно оружие и полный боекомплект ему явно не по силам, те же аборигены пришли Полю на помощь. С этого дня парочка — человек с ружьем и титатае с коробкой боеприпасов — стала неразлучной. Члены древнего племени всегда шли впереди людей, расчищая путь от камней и упавших деревьев, чтобы сделать его более удобным для своих защитников. Когда последний участник марша завершал очередной отрезок пути, дорога позади отряда казалась частью давно обжитой территории.
Случайная фраза Такуды о том, что такая хорошая дорога при всех ее достоинствах служит одновременно и прекрасным ориентиром для преследователей, привела к тому, что уже со следующего дня местность позади отряда приобретала прежний девственный облик.
После этого случая Такуда наконец сдался.
Если титатае хотят видеть в нем пророка, пусть так оно и будет. Все равно воспрепятствовать этому он уже не мог.
На шестнадцатый день пути колонна вышла из леса и оказалась в зоне кустарников. Температура воздуха еще больше упала, и укусы холодного северного ветра оказались весьма болезненными для легко одетых людей. Путешествовать после наступления темноты из-за холода стало невозможно. По ночам люди и титатае собирались вокруг небольших костров, которые придавали их ночлегу только видимость тепла, по-настоящему никого не согревая.
На двадцать первый день пути многие из них впервые увидели снег.
РЗВ появлялся над ними все реже и реже, хотя с тех пор, как отряд вышел из леса на открытое пространство, заметить колонну с воздуха не составляло особого труда. Каждый полет из Усугумо до группы путешественников становился настоящей проблемой из-за продолжающего таять запаса горючего. Путники находились теперь в трехстах километрах по другую сторону реки, и простой разведывательный полет требовал значительного расхода топлива.
«Ягуар» и «Копьеносец» все еще продолжали преследовать колонну, но и на их состоянии, все сильнее сказывались тяготы затянувшейся погони. Прошло уже много дней с тех пор, как техи в последний раз осматривали машины, и Сиагровсу приходилось тратить большую часть драгоценного топлива на доставку грузов и людей, чтобы пополнить скудеющие с каждым днем запасы наемников. Все чаще он ворчал, что его используют как водителя грузовика. И хотя это было совершенно справедливо,
По его глубокому убеждению, претензии Сиагровса явно не соответствовали той роли, которую он играл в отряде наемников. Обдумав создавшееся положение, Вост решил, что РЗВ должен постоянно находиться в лагере, возвращаясь в Усугумо только тогда, когда этого требовала обстановка.
Реакция Сиагровса на решение предводителя наемников была весьма своеобразной. Опасаясь, что кто-то во время его отсутствия сможет обнаружить тайник, он начал перетаскивать золото в машину. Дополнительный вес, естественно, нарушил балансировку РЗВ, и Сиагровсу каждую ночь приходилось по-новому перекладывать и закреплять свой ценный груз.
На двадцать седьмой день, совершая очередную посадку, Сиагровс впервые попал в аварийную ситуацию. Правда, в этом была лишь часть его вины, так как рекруты Воста, в обязанности которых входила расчистка площадки, в очередной раз откровенно пренебрегли своими обязанностями.
Для опытного водителя не составляет большого труда посадить пятидесятитонную машину на небольшую поляну, но при этом площадка должна быть предварительно очищена от наиболее крупных камней и стволов деревьев, а имеющиеся рытвины необходимо заполнить песком и гравием.
РЗВ представлял собой тяжелую машину с толстой броней и мощным двигателем, и его посадка на плохо подготовленной площадке всегда чревата опасными последствиями как для него самого, так и для стоявших поблизости машин. Когда один из огромных валунов едва не повредил двигатель «Феникса», Сиагровс позволил себе открыто выразить свое недовольство.
— Все дело в том, — отвечал Вост с презрительной ухмылкой, ставшей в последнее время обычной на его лице, — что ты просто боишься летать. Обычная вещь для летающей братии. Чем дольше вы летаете, тем сильнее трясетесь от страха. Не понимаю, почему вам до сих пор не додумались выдавать пластиковые подштанники? Держу пари, что Хунд больше времени тратит на стирку твоих трусов, чем на ремонт РЗВ.
Сиагровс сжал кулаки.
— Я профессиональный водитель! — гаркнул он. — И опыта у меня побольше, чем у тебя. Когда ты находишься на высоте четырех километров над поверхностью земли, первое твое падение всегда становится и последним. Любая, самая незначительная поломка может обернуться путевкой в ад. Впрочем, тебе этого не понять, так что не будем ссориться. Все, о чем я прошу, — это немного расчистить посадочную площадку. Неужели это так сложно?
— Летать на оборудованном компьютером и автопилотом РЗВ совсем не так опасно, как ты расписываешь. Не забывай, что я тоже имею диплом водителя «Феникса».
— Ну и что с того! Совершить несколько учебных полетов недостаточно, чтобы стать профессионалом. Хочешь попробовать? — Сиагровс достал из кармана связку кодовых ключей и с вызывающим видом перебросил ее Восту.
— Ну что ж, ты сам напросился. Я тебе покажу, что такое настоящие профессионалы, — процедил Вост сквозь зубы. — А это возьми себе, чтобы не скучать.
Он в свою очередь перекинул Сиагровсу собственную связку ключей от «Ягуара».
— Разрешаю тебе немного поупражняться, парень!