Далекие огни
Шрифт:
Часть третья. ОПЕРАЦИЯ
Глава первая
В двенадцать позвонил Антонов и сообщил, что механизм по организации похорон уже запущен и Сергею ни о чем не следует беспокоиться. Сергей вежливо поблагодарил.
Следом позвонил Павел и пообещал к вечеру привезти вещи Ларисы.
— Привози, — сказал Сергей и положил трубку.
Потом пришла Тамара Павловна. Она уже обо всем знала: всеведущий «Дорожный патруль» был верен своим принципам. Сердобольная соседка ничего не говорила,
— Это… они?
Он кивнул.
Заплаканное лицо ее стало суровым и ожесточенным.
— Надо заявить в милицию.
Он покачал головой.
— Бессмысленно.
— В любом случае этого оставлять нельзя.
— Не оставлю.
Она взглянула в его сухие, широко раскрытые глаза, и поняла: он не оставит. Сделает все, чтобы наказать преступников.
Они говорили тихо, спокойно, не повышая голоса — так, словно обсуждали обычные житейские проблемы. Однако в душе каждого из них клокотала с трудом сдерживаемая буря чувств.
Тамара Павловна ушла, оставив его одного. А он вдруг почувствовал, что если останется в этой пустой, овеянной смертью квартире еще хотя бы минуту, то сойдет с ума. Ему некуда было идти, однако находиться здесь он не мог.
Сергей захлопнул дверь и спустился вниз. Выйдя во двор, он достал сигарету и закурил. На скамейке, что стояла у подъезда, закопошился какой-то пьяница и попытался сесть. С большим трудом это ему удалось. Потом сунул руку в карман, долго там копался и вынул наконец мятую, наполовину выпотрошенную папиросу. Сфокусировавшись на Сергее, промычал:
— М-мужик!.. Дай огоньку, что ли…
Сергей, еще не успевший убрать зажигалку, поднес ее к самому лицу пьяницы. Однако того так мотало, что он никак не мог попасть папиросой в крохотный язычок пламени. А налетевший порыв ветра и совсем загасил огонек.
— Э-эх, рас-стяпа, — досадливо пробормотал пьяница, с трудом выговаривая слова. — Давай, что ли, я сам… Только вс-стань так, чтобы ветер не дул. Усвоил?
Сергей повиновался. Он загородил собою пьяницу и терпеливо ждал, когда тот прикурит. И тут…
— Здорово, мужик, — услышал он совершенно трезвый, страшно знакомый голос.
Голос доктора!
У Сергея перехватило дыхание.
— Узнал, старый черт, узнал, — едва слышно шептал «пьяница». Откуда-то из глубин его всклокоченной бороды выплыла лукавая улыбка.
Да, сомнений быть не могло, это был доктор: так улыбаться мог только он. Сергей едва сдержался, чтобы не обнять своего старого друга.
— З-забери свой аппарат, — снова проворчал «пьяница» голосом изрядно накачавшегося бродяги. — Не работает ни хрена.
Сергей машинально взял у него зажигалку — и почувствовал, как в руке хрустнул крохотный клочок бумаги. Записка!
— Там все написано, — прошептал доктор своим обычным голосом. — А теперь уходи.
Сергей послушно зашагал прочь.
Он ликовал — если, конечно, был еще способен на это чувство после
Сергей осторожно огляделся. Слежки видно не было. Однако Свирскому он не верил, ни единому его слову, в том числе и обещанию снять наблюдение за ним и его квартирой. Возможно, сейчас, в это самый момент за ним наблюдает пара холодных глаз, а кинокамера фиксирует каждое его движение. Доктор прекрасно понимал это — отсюда и весь этот маскарад с переодеванием.
Записка жгла его ладонь. Ему не терпелось узнать ее содержание. Быстро свернув в полумрак чужого подъезда, он развернул скомканный клочок и жадно впился в него глазами.
Гостиница «Алтай», номер 517. Сегодня, в 22.00. Жду.
Так это же в двух шагах от его дома! Он будет там. Будет — вопреки проискам всех Свирских и Орловых вместе взятых. Найдет способ оторваться от возможного «хвоста» — но к десяти вечера он обязательно будет в номере 517. В лепешку расшибется, но будет.
Сергей сжег записку. А когда через два часа он вернулся домой, «пьяницы» у подъезда уже не было.
В семь Павел привез вещи Ларисы и тут же уехал.
Глава вторая
Не успел он переступить порог гостиничного номера, как оказался в объятиях доктора.
— Чертовски рад тебя видеть, мужик! — расплылся в широкой улыбке тот. — Проходи.
Сергей расположился в предложенном ему кресле. Он чувствовал себя страшно уставшим, особенно теперь, когда мог позволить себе расслабиться в обществе надежного друга.
— Коньячку тяпнешь? — предложил доктор.
Сергей покачал головой.
— Завязал. Подчистую.
— Пять капель? За встречу?
— Ни капли. Все, сухой закон.
Доктор удивленно покачал головой.
— Да-а, видать, крепко тебя жизнь-то шибанула. Покрепче, поди, чем там, в Огнях.
— Да уж крепче некуда, — мрачно ответил Сергей, отводя глаза от пристального взгляда доктора.
— Та-ак. Ну ладно, рассказывай. Со всеми подробностями, как на исповеди. Мы теперь с тобой в одной упряжке, и секретов друг от друга у нас быть не должно.
— Вряд ли тебе понравится мой рассказ, — сказал Сергей. — Похоже, я увяз в этом дерьме по самые уши. И чем дальше, тем хуже. Боюсь, нам не одолеть этих подонков — слишком они сильны. Подумай, может быть, тебе не стоит во все это ввязываться? Пока еще не поздно. Слишком уж крутая здесь каша заваривается.
Доктор, сощурив глаза, усмехнулся. Не спеша закурил.
— А теперь послушай, что я тебе скажу. Не для того я сюда приехал, чтобы смотреть, как ты сопли на кулак мотаешь. И я не хуже твоего знаю, какая тут каша заваривается. Уже заварилась. И не только здесь. К твоему сведению, тот мой знакомый из Огневского городского УВД три дня назад найден у себя дома с пулей в затылке. Да-да, и не надо на меня смотреть такими глазами. Надеюсь, ты догадываешься, чьих рук это дело. А у него остались жена и трое ребятишек.