Далекий остров Эолис
Шрифт:
– Что случилось? – вопрошали их недоуменные лица.
Старик плюхнулся на стул с таким видом, как будто бы рухнул на колени. Опустив низко голову, он выдавил из себе горькие слова.
– Лодка пропала.
Никто не стал задавать бессмысленных вопросов, хорошо ли он посмотрел, нет ли ее на дне, может, сорвалась. Вместо этого его попросили рассказать в подробностях, как он это обнаружил.
– Харон, но ведь вы спите очень чутко. Странно,
Это действительно странно! Конечно, он вчера пропустил кружечку пива в «Старом острове», но это его обычная порция, с чего бы вдруг ему так разоспаться сегодня утром. А он еще, старый дурак, винил во всем престарелую собаку! А сам-то! Харон с мрачным раскаянием погладил верную Марту по спине, пушистый хвост тут же ответил радостным пошлепыванием.
– Кто это мог сделать? – вопрос, который каждый задавал сам себе.
– А сами-то вы что думаете? Есть подозрения? – спросил Харона губернатор Дидре.
Харон признался, что никаких подозрений у него нет, но ему не дает покоя умерший третьего дня на острове молодой человек, которого он должен был сегодня хоронить. Хорошо бы разузнать, кто такой.
– А где он сейчас? – спросил Дидре.
– В церковном погребе, – ответил падре Грин и добавил: – Можем сходить посмотреть.
Харон вызвался сходить прямо сейчас, не откладывая. Падре согласился, решили не привлекать лишнего внимания и пойти вдвоем, остальные подождут их возвращения в «Вяленой рыбе». Старики под конвоем замыкающей шествие Марты, двинулись по крутой улице вверх от набережной к стоящей на самом возвышении церкви.
Церковный погреб, как и все на острове, за исключением разве что казны, не запирался. Спуск в него находился с противоположной стороны основного входа. Осторожно спустившись по крутым каменным ступеням, проверяющие вошли в темное прохладное помещение. Погреб был небольшой, и свет зажигать даже не потребовалось. Освещения от открытой двери было вполне достаточно, чтобы увидеть – погреб был пуст. Ну, не совсем пуст, там лежала какая-то церковная утварь, банки с краской, кисти… но трупа там не было. Марта протиснулась мимо них в погреб и принялась деловито обнюхивать все кругом, видимо искала пропавшую лодку. Тоже ничего не обнаружила и начала огорченно поскуливать.
Вернулись они еще более обеспокоенные. Никто не поразился тому, что труп исчез. Пришла беда – открывай ворота. Около часа обсуждали сложившееся положении. Наконец Дидре сказал
– Ни у кого из нас нет должного опыта, чтобы разобраться в этом загадочном
А что еще оставалось делать? Как ни опасно было такое решение, последствия от пропажи лодки и трупа могли оказаться гораздо серьезнее.
Иероним Грег возглавлял криминальную полицию в столице одной из материковых стран. Он был человеком, хотя ни на одном допросе в этом не сознался бы. Островитяне прекрасно понимали, чем чревато обращение к нему не только для него самого, но и для них. На острове полиции не было, все местные конфликты улаживались на заседаниях правительства – по справедливости и в соответствии с общепринятыми нормами, а силовое ведомство было представлено пожарными. Так-то оно так, да только такого случая на памяти старожилов еще не было.
У главы острова имелось несколько телефонных номеров Грега, и в любом другом случае достаточно было бы просто позвонить ему, но сейчас рисковать было нельзя, только личное обращение. Оставался главный вопрос, кого послать. Дело в том, что на материке шагу нельзя было ступить без регистрационных документов. Избавившись от людей, клоны рассчитывали зажить спокойной размеренной жизнью, без бузотеров и экстремистов, но на поверку вышло нечто совсем иное. Не сдерживаемая нормами морали алчность диктовала свои порядки. Кто смел, тот и съел. Если не ты, то тебя. Во избежание хаоса власти довели органы правопорядка до гипертрофированных размеров, и те начали от безделья придумывать все новые и новые ограничения. Ни у кого из жителей острова не было никаких документов, поэтому пришлось отклонить кандидатуру патера Грина, первым вызвавшегося ехать к Грегу.
– Делать нечего, – признал, наконец, глава деревни Ольсен, – придется опять посылать Пупса.
Пупс – не прозвище, а фамилия Анджея Пупса, добрейшего существа, но, увы, умственно отсталого. На материке подобные считались больными, и им паспорта не выдавались, довольно было справки от врача для удостоверения личности, даже и без фотографии, чего там, и так все понятно. Пупс уже однажды летал на материк по конфиденциальному делу, и прекрасно с ним справился. Но при возвращении какие-то сволочи напоили его в аэропорту, вернулся он просто чудом и долго не мог прийти в себя после поездки. Пупсу очень хотелось быть полезным родному острову, он часто просил поручить ему еще дело, связанное с поездкой, уверял, что больше не попадется на уловку. Риск, конечно, был….
Конец ознакомительного фрагмента.