Далеко-далёко
Шрифт:
Он многозначительно не стал вдаваться в подробности, которые не обещали ничего радужного и даже в плане маленьких радостей жизни. Я сел за рабочее место…
– Командир, нас зашвырнуло в границы звёздной системы NGC-X-45-2432. Видимо, произошёл тот самый случай – один на миллион, когда гравитационная волна, слинзированная в гравитационном поле местного звёздного скопления, походя нас зацепила. Судя по местным гравитационным пикам, неподалёку имеется несколько планет в зоне обитаемости. Более точное позиционирование не дам, поскольку
– Связь утеряна. Внешнее оборудование с обшивки, как корова языком слизнула. Мы теперь глухи, частично слепы и полностью немы. Не хочется проводить параллели с теми обезьянами, но ситуация вполне схожа…
– А как они кончили? – неожиданно заинтересовался вот только пришедший в себя Евгений.
– Кто?
– Да те обезьяны…
– Обезьяны? – растерялся командир, и немного подумав, ответил, – Как-как, плохо!
И мы все дружно посмотрели друг на друга…
В поисках выхода из аварийной ситуации в кои-то веки собрались всем имеющимся экипажем в столовке. Всего на «Индигире», нашем корабле-ремонтнике, по штатному расписанию предусматривалось два пилота, штурман, механик и два приписанных инженера, равнозначных в своих статусах. Оба инженера были работниками предприятия «Заслон» – производителя основной номенклатуры электронного оборудования, которая кораблями-ремонтниками и обслуживалась по всей галактике Млечный путь. Правда, меж остальными членами экипажа инженеров за глаза называли «пассажирами», поскольку во время длительных межзвёздных переходов им заняться абсолютно нечем. Разве что в перерывах между бесконечными инвентаризациями складских запасов и мелким ремонтом вышедшего из строя оборудования убивать время откровенным бездельничанием. Всё менялось только с прибытием на очередную точку – либо ретрансляционную станцию, требующую профилактики или ремонта, либо на одну из дальних планетарных баз, где человеческий гений простых вахтовиков в очередной раз сумел прикончить даже самую надёжную аппаратуру. Там мы менялись местами – экипаж культурно отдыхал, неспешно готовя «Индигир» к очередному переходу, а инженеры в поте лица чинили, ремонтировали и настраивали требующее починки, ремонта и настройки оборудование.
Однако сейчас мы плыли в одной лодке. А чтобы она не стала шлюпом в один конец старика Харона, наши интеллектуальные усилия требовали объединения.
– Владимир, – обратился командир к одному из инженеров, – Что можете сказать о возможности ремонта пострадавших систем?
– Ничего обнадёживающего. – Сразу же вверг всех в уныние тот. – Если управление движением в классической метрике и ориентацией ещё сможем в ручном режиме поддерживать в рабочем состоянии какое-то время, то на продолжительную работу двигателей Павлова, на связь, на системы позиционирования и навигации прошу даже не надеяться. Утраченное и вышедшее из строя оборудование заменить банально нечем – складские запасы изрядно перемолотило штормом. Там бы провести доскональную инвентаризацию, но свободного времени банально нет.
– Плохо. Есть у кого мысли по поводу и без повода?
– Выход единственный, – предложил я свои, – Пока корабль на ходу обследовать обнаруженные планеты. Может повезёт, и найдём приемлемую для временного пристанища…
– Временного? – неожиданно усмехнулся командир, – Да ты оптимист, штурман.
И не смотря на самый настоящий цугцванг, все улыбнулись шутке. Видимо, не только я был оптимистом.
В течение следующих суток, пока инженеры в поте лица поддерживали работоспособность того немногого, что ещё не накрылось медным тазом, удалось обнаружить вполне приемлемое место на переждать – один из спутников планеты-гиганта подошёл для жизни и без скафандров. И это была прекрасная новость. Оставалось только произвести посадку на весьма потрёпанном гравитационным штормом корабле…
Когда всем удалось живыми выбраться на слишком твёрдую поверхность, Семён скупо прокомментировал:
– Посадка была напряжённая…
И глядя на в труху разбитый «Индигир», все дружно согласились, что нашему командиру удалось добиться того, что оказалось не под силу и всемогущей гравитационной волне.
– А теперь займёмся обустройством жилья и лишь потом соображать, что делать и как быть, – невозмутимо озвучил он план дальнейших действий.
Вид с поверхности, на которую волею случая и гравитационной волны нас выбросило, открывался захватывающий: скалистые пики вокруг устремлялись в тёмно-бирюзовые небеса, где прямо над нашими головами в окружении многочисленных спутников висела сама планета-гигант; и всё это великолепие отражалось в кристально чистой воде небольшого озерца неподалёку; да повсюду необычно привычная человеческому глазу зеленая растительность с огромными яркими цветками. Даже удивительно. И хотя этот пейзаж совсем не напоминал земные уголки дикой природы, но что-то родное в нём, тем не менее, присутствовало.
Жилые помещения на «Индигире», лежащем среди красот чужого мира на боку, использовать теперь по прямому назначению никак не получалось – само перемещение в перекосившихся от удара коридорах и каютах представлялось ещё тем аттракционом. Не увлекательным и опасным. Потому, порыскав по округе, выбрали в качестве временной базы небольшую сухую пещеру. Даже и не пещеру, а приличное углубление в скале, но способное дать крышу над головой и защиту от ветра. По моим предварительным расчетам, проведённым пока подходили к этому спутнику, средне дневная температура на поверхности держалась в районе двадцати градусов по Цельсию и лишь незначительно колебалась в течении суток. Смесь газов в атмосфере находилась в оптимальном составе, сила притяжения ненамного отличалась от земной, видимо, у спутника было довольно увесистое ядро. И потому, если особо не всматриваться в окружающий пейзаж, почувствовать разницу с Землёй казалось сложно. Или мы слишком давно не были на родной планете.
Конец ознакомительного фрагмента.