Дальний поход
Шрифт:
– Так. Нагреется. Вы только еще продержитесь немного.
Как все сильные колдуны, Енко Малныче мог одним взглядом вскипятить в котелке воду безо всякого костра. Правда, это требовало весьма больших сил, а потом – длительного отдыха. И это – только котелок, а здесь – море. Но ведь кипятить-то его не надо, только слегка подогреть! Да и не все море, а так, те волны, что рядом.
Колдун сосредоточился, прикрыл глаза, чувствуя, как шумят вокруг волны… как все тело его растворяется в холодной воде, словно брошена в похлебку соль. Погрузившись в транс, Енко вполне мог
Ладно…
Введя себя в необходимое для общения с богами и силами тьмы состояние, колдун приступил к делу. Начал, как водится, издалека:
– О, великий Темуэде-ни, повелитель мира смерти, лети на своей небесной упряжке далеко-далеко… здесь, в этих волнах, нет для тебя ничего такого, ради чего следовало бы опускаться с небес. Зачем тебе это? Когда есть богатые города, полные народа… на них можно наслать какой-нибудь мор или голод. Лети туда, могучий Темуэде-ни, и пусть крылья твоих летучих драконов будут быстры, как ветер! А ты, ветер, великий Мерця, утихни пока, отдохни… готовься нести вскоре сизые низкие тучи, гром, молнию – священный небесный огонь… Небесный огонь Хэхэ-ту! Я приготовил тебе подарок… свою кровь! На! Пей!
С этим словами Енко Малныче прокусил собственный палец и опустил его в воду.
– А это тебе, славный Ид-ерв, хозяин всей воды на земле!
Волны вокруг окрасились красной кровавою дымкой, а колдун больше уже ничего не шептал, лишь тупо смотрел в воду… пристально, не отрываясь, предавая стихии жар своего сердца… и жар богов.
– Гляньте-ка, потеплело вроде! – вдруг промолвил Михейко.
Атаман весело улыбнулся:
– И впрямь!
– Ну, теперь-то до берега доберемся, ага. Не обманул колдун!
– Да-а, – переворачиваясь на спину, расслабленно протянул священник. – В этакой-то воде и отдохнуть можно.
То же самое сделали и Афоня, и Маюни – все видели, что до берега оставалось не так уж и много, ну, может быть, с полверсты. А вода становилась все теплее, теплее… вот уже как где-нибудь под Смоленском в июле… а вот и еще теплей… и еще…
И еще!!!
– Господи, спаси!!! – послушник первым почуял беду. – Водица-то… как бы в ней не свариться!
– Да уж, не одно так другое… Ай!
Вода и впрямь прямо на глазах нагревалась, становясь все жарче и жарче, так что и сам впавший в дремотное состояние колдун наконец ощутил что-то неладное, ожил:
– Эй, Ид-ерв! Спасибо, конечно, за помощь… И все же, этак стараться я тебя не просил! Мне уха не нужна, нет! Так что ты, могучий хозяин вод, уж как-то зря развоевался, уж слишком…
От волн уже валил пар, когда плывущие вдруг ощутили прохладу, а вскоре – и вновь возвратившийся холод, промозглый и злой. Правда, снова замерзнуть никто не успел – слава богу, берег уже был рядом!
– А ведь добрались, слава богу! – выбираясь на берег, перекрестился отец Амвросий. – Да ты, Афоня, на колени-то покуда не падай – помогем-ко робятам лодку вытащить.
Споро
Лишь Маюни обернулся да тихо поблагодарил колдуна:
– Спасибо тебе и твоим богам спасибо. Я вижу, ты великий шаман, Енко Малныче, да-а.
– А я вижу – ты один догадался, что здесь сейчас произошло, – устало улыбнулся молодой щеголь. – Поможешь мне с оберегами?
– Ну, конечно… да-а!
Ничего больше не сказав, колдун упал навзничь и тут же уснул, спокойно и тихо.
Атаман же Иван Егоров, прогнав сон, все ж поднял казаков на ноги:
– А ну, братцы, пройдемся-ка по бережку. Поглядим – может, кто еще спасся?
– А чего долго глядеть-то? – поднимаясь, отец Амвросий расслабленно кивнул вдаль. – Вон немец бежит!
– Скорей, ковыляет… – Иван помахал рукой. – Эй, эй, Ганс! Мы здесь!
Вскоре счастливо спасшийся Штраубе уже обнимался со всеми по очереди:
– Ведь едва не утоп, господа мои! Так ноги свело – думал, капут. В струю какую-то попал, в течение – на берег и вынесло.
– Так, может, еще кого?
– Да покуда никого, кроме вас, не видал, клянусь святой Бригитой!
– Что с ногой? – озабоченно поинтересовался священник.
Немец презрительно отмахнулся:
– Так, потянул малость.
– Говоришь, больше никого на берегу и не видал? – погладив на виске шрам, атаман недоверчиво покачал головою.
– Да, сказать по правде, особенно-то не присматривался, – усевшись на плоский камень, Штраубе вытянул ногу и, глянув на Маюни, попросил: – А ну-ко, дерни!
– Давай я лучше! – гулко засмеялся Михейко Ослоп. – Посейчас вот, портки токмо выжму, и дерну!
– Нет уж, – наемник отрицательно покрутил головой и хмыкнул. – Ты, Михаэль, мне еще и ногу невзначай оторвешь! Пусть уж лучше остяк.
– Он же слабосильный!
– Зато лекарь – добрый.
Пока Маюни занимался ногой немца, остальные, разбившись на две группы, разошлись по берегу – одни (с атаманом) – налево, другие (теми командовал Сиверов) – направо, туда, откуда только что приковылял Ганс. Команда атамана прошлась просто так, а вот Сиверову повезло куда больше – на отмели, у камней, обнаружили несколько тел, точнее говоря – четыре, из которых два оказались трупами, а вот трое – Семенко Волк, атаманов оруженосец Яким и молодой Короедов Семка – подавали признаки жизни, Семка даже заулыбался обрадованно, завидев своих.
Пробормотал:
– Другуи-и-и…
И свалился в беспамятство, придя в себя лишь ближе к вечеру, стараниями остяка Маюни. К этому времени ватажники уже разложили костер, разбили шалаши, да после безуспешных поисков помянули погибших, после чего собрались на небольшой совет по поводу того, что делать дальше – какой дорогой возвращаться в острог. Или идти вдоль берега, на севере, или – тайгою, как шли когда-то тот же Афоня да колдун Енко. Тайгою удобнее – прокормиться легче, дичи полно, впрочем, на побережье можно было ловить рыбу. И еще возник вопрос об обещанной дружественно настроенному колдуну помощи.