Дальняя бомбардировочная... Воспоминания Главного маршала авиации. 1941-1945
Шрифт:
После некоторой паузы, то ли спрашивая меня, то ли обращаясь к себе, Сталин также тихо сказал:
— Что будем делать? Что будем делать?!
Видимо, происшедшее ошеломило его.
Потом он поднял голову, посмотрел на меня. Никогда ни прежде, ни после этого мне не приходилось видеть человеческого лица с выражением такой страшной душевной муки. Мы встречались с ним и разговаривали не более двух дней тому назад, но за эти два дня он сильно осунулся.
Ответить что-либо, дать какой-то совет я, естественно, не мог, и Сталин, конечно, понимал это. Что мог сказать и что мог посоветовать в то время и в таких делах командир авиационной дивизии?
Вошел Поскребышев, доложил, что прибыл Борис Михайлович Шапошников [47] —
Сталин встал, сказал, чтобы входил. На лице его не осталось и следа от только что пережитых чувств. Начались доклады.
Получив задание, я уехал.
Прошло несколько дней… На аэродромы нашей дивизии начали садиться — и в одиночку, и группами — самолеты других дивизий. Это были машины, уходившие из-под вражеских ударов с фронтовых аэродромов. Скоро набралось три полка: пикировщики, штурмовики, бомбардировщики ТБ-3, — и я получил распоряжение включать их «пока что» в состав нашей дивизии.
47
Шапошников Борис Михайлович (1882–1945). Маршал Советского Союза (1940). В 1937–1940 гг. и в июле 1941 — мае 1942 г. начальник Генштаба, одновременно в 1937–1943 гг. зам. наркома обороны СССР. В 1943–1945 гг. начальник Военной академии Генштаба. Автор книги «Мозг армии» и др. военно-теоретических и военно-исторических трудов.
Всего у нас оказалось более 400 самолетов, но большая часть из них была неисправна. А между тем к полетам по глубоким тылам противника прибавились боевые задачи по взаимодействию с нашими наземными войсками.
Штаб дивизии, по сути дела, стал работать круглые сутки: днем поднимались в воздух и шли выполнять боевые задания пикировщики, штурмовики и бомбардировщики, ночью — снова бомбардировщики. Задачи нам ставили то непосредственно Ставка, то командование ВВС. Нередко эти задачи противоречили одна другой. Решил доложить генералу Жигареву и просить его внести ясность — чьи указания выполнять? [79] Вскоре я был вызван в Ставку и там встретился с командующим ВВС.
Ставились задачи фронтовой авиации. Нужно было прикрыть выгрузку стрелковой дивизии на одной из фронтовых станций.
— Вы можете это выполнить? — обратился Сталин к Жигареву.
— Могу, товарищ Сталин, — ответил Жигарев.
— А хватит ли у вас на все истребителей? — последовал опять вопрос.
— Хватит, товарищ Сталин.
— Ну, хорошо. Мы об этом сообщим фронту, — сказал Сталин. Получив задание для своей дивизии, я попросил П. Ф. Жигарева принять меня, чтобы уточнить нашу дальнейшую боевую работу.
— Хорошо, поедемте со мной. Действительно, мне на вас жаловались, что вы не всегда выполняете поставленные штабом ВВС задачи.
По приезде в штаб ВВС был вызван начальник штаба, чтобы срочно выделить полк истребителей для прикрытия выгрузки войск. Начальник штаба не сходя с места сказал: «Вы же, товарищ командующий, знаете, что истребителей у нас нет». Положение Жигарева оказалось не из легких… Раздался звонок по «кремлевке». Звонил Сталин, спрашивал — дано ли распоряжение о выделении истребителей. Что-то ответит Жигарев?! «Истребители, товарищ Сталин, выделены. С утра прикрытие выгрузки войск будет обеспечено».
Посмотрев на начальника штаба, я встретил его изумленный взгляд. Мы с недоумением смотрели на Жигарева, который, как ни в чем не бывало, положил трубку и спросил меня, какие есть вопросы.
Доложив положение дел, я просил командующего каким-то образом отрегулировать постановку задач. Были вызваны оперативные работники, и командующий дал им указание, чтобы перед тем как ставить дивизии те или иные задачи, спрашивать — есть ли задания от Ставки. Задания Ставки выполнять немедленно, без предварительных докладов штабу ВВС, отмечая проделанную работу в боевых донесениях. Вопрос был решен. Мы распрощались. Для меня так и осталось неизвестным — как Жигарев, не имея истребителей, вышел тогда из положения?..
Все чаще и чаще
48
Василевский Александр Михайлович (1895–1977). Маршал Советского Союза (1943). Дважды Герой Советского Союза (29.07.1944; 8.09.1945). В Великую Отечественную войну зам. начальника, с июня 1942 г. — начальник Генштаба. В 1945 г. командующий 3-м Белорусским фронтом, затем главнокомандующий войсками на Дальнем Востоке при разгроме японской Квантунской армии. С 1946 г. — начальник Генштаба. В 1949–1953 гг. министр Вооруженных Сил (военный министр) СССР, в 1953–1957 гг. 1-й зам. и зам. министра обороны.
Гражданских людей в Ставке, за редким исключением, практически не было.
При моих посещениях Ставки я встречал лишь Маленкова и Берия.
В один из тех дней в Ставке я стал свидетелем весьма знаменательного разговора, который ярко показывает роль Сталина в битве за Москву, в противовес злобным утверждениям Хрущева [49] о малой значимости Верховного Главнокомандующего в годы войны.
Шло обсуждение дальнейшего боевого применения дивизии. Раздался телефонный звонок. Сталин, не торопясь, подошел к аппарату и поднял трубку. При разговоре он никогда не держал трубку близко к уху, а держал ее на расстоянии, так как громкость звука в аппарате была усиленная.
49
Хрущев Никита Сергеевич (1894–1971). В Великую Отечественную войну член Военных советов Юго-Западного направления, Юго-Западного, Сталинградского, Южного, Воронежского, 1-го Украинского фронтов. В 1953–1964 гг. — 1-й секретарь ЦК КПСС, в 1954–1964 гг. — Председатель СМ СССР. Герой Советского Союза (16.04.1964).
Находящийся неподалеку человек свободно слышал разговор. Звонил корпусной комиссар Степанов — член Военного совета ВВС. Он доложил Сталину, что находится в Перхушково (здесь, немного западнее Москвы, находился штаб Западного фронта).
— Ну, как у вас там дела? — спросил Сталин.
— Командование ставит вопрос, что штаб фронта очень близок от переднего края обороны. Нужно штаб фронта вывести на восток за Москву, а КП организовать на восточной окраине Москвы!
Воцарилось довольно длительное молчание…
— Товарищ Степанов, спросите товарищей — лопаты у них есть? — спросил спокойно Сталин.
— Сейчас… — вновь последовала долгая пауза. — А какие лопаты, товарищ Сталин?
— Все равно какие.
— Сейчас… — Довольно быстро Степанов доложил: — Лопаты, товарищ Сталин, есть!
— Передайте товарищам, пусть берут лопаты и копают себе могилы. Штаб фронта останется в Перхушково, а я останусь в Москве. До свидания.
Не торопясь, Сталин положил трубку. Он даже не спросил, какие товарищи, кто именно ставит эти вопросы. Сталин продолжил прерванный разговор.