Дальняя бомбардировочная...
Шрифт:
Войска противника к началу 1944 года располагались так: на севере Финляндии, Карелии и Карельском перешейке действовали 20-я горная немецкая армия и армия финнов. От побережья Финского залива до Великих Лук вела боевые действия группа армий «Север» в составе 18-й и 16-й армий, которой командовал генерал Кюхлер. От Невеля до реки Припять располагались войска группы армии «Центр», в которую входили 3-я танковая, 4-я, 9-я и 2-я армии под командованием генерала фон Буша. Южнее реки Припять и до устья Днепра вела оборонительные действия группа армий в составе 4-й и 1-й танковых, 8-й и 6-й пехотных армий под командованием фельдмаршала Манштейна, а также группа армий «А» в составе 3-й румынской и 17-й немецкой армий под командованием фельдмаршала Клейста. [402]
Из 25 танковых дивизий, которые имел противник на советско-германском фронте, 18 находились южнее реки Припять, так как главное командование немецкой армии считало правое крыло своего фронта наиболее угрожаемым, где всего вероятнее в 1944 году начнется дальнейшее наступление советских войск.
После разгрома гитлеровских войск на Курской дуге стратегическая инициатива находилась полностью в руках Верховного Главнокомандования Красной Армии, и поэтому уже мы решали, где, когда и какими силами проводить те или иные наступательные операции.
Имея в виду, что наиболее крупные силы противника расположены на юго-западном и южном участках советско-германского фронта, наше Верховное Главнокомандование приняло решение первый удар нанести войсками Ленинградского и Волховского фронтов с задачей снять полностью блокаду с Ленинграда. Подготовка к этой операции началась с осени 1943 года. Сюда были переброшены войска с других фронтов, имевшие немалый опыт наступательных операций. Такого опыта части и соединения Ленинградского фронта, которые вели в течение ряда лет оборонительные бои, не имели, и прибытие войск, уже принимавших участие в прорыве подготовленной обороны, имело, естественно, важное значение. Нужно сказать, что свою оборону противник совершенствовал и развивал в течение ряда лет и преодолеть ее было весьма сложно.
В середине декабря 1943 года, вскоре после нашего возвращения из Тегерана, я получил указание Верховного Главнокомандующего убыть в Ленинград и помогать командованию фронтом в предстоящей наступательной операции. Перед моим убытием были обсуждены и вопросы вывода из войны Финляндии. Как это ни покажется странным, Сталин спрашивал у меня: знаю ли я историю Финляндии? Известно ли мне о безуспешных военных действиях там Петра I и, наоборот, об успехах Александра I, благодаря которым Финляндия вошла в состав Российской империи?
Услышав, что во время советско-финляндского военного конфликта мной прочитано достаточное количество литературы как о самой Финляндии, так и о ее присоединении к Российскому государству, Сталин остановился на этом конфликте и дал высокую оценку как финскому солдату, так и народу Финляндии. Он отметил его трудолюбие, стойкость, патриотизм, но в то же время сказал, что огромная пропасть лежит между чаяниями и надеждами народа Финляндии и целями и стремлениями профашистского правительства, которое ввергло государство в войну и заставляет расплачиваться за это свой же народ. [403] Из разговора было ясно, что, с одной стороны, Сталин питает уважение к финскому народу, однако ему, как Верховному Главнокомандующему, нужно принимать то или иное решение для того, чтобы ликвидировать военную угрозу на северном крыле советско-германского фронта.
Было очевидно, что массированные удары авиации повлекут за собой огромные жертвы и так немногочисленного народа, который должен рассчитываться за проводимую его правительством политику. Зная Сталина уже не первый год, я видел, что он колеблется в принятии окончательного решения. Перед самым отъездом я получил указания Сталина, чтобы одновременно с поддержкой наступательных действий войск Ленинградского фронта были проведены все необходимые мероприятия по подготовке удара по военно-промышленным объектам Финляндии с таким расчетом, чтобы выполнение этой задачи началось в считанные часы после получения приказа. Удар наносить по порту Хельсинки, железнодорожному узлу и военным объектам, расположенным в предместьях города. От массированного удара собственно по городу воздержаться. В первый налет направить несколько сот самолетов, а при дальнейшей надобности, если таковая возникнет, количество самолетов, участвующих в налетах, наращивать. Был условлен и пароль, который передаст мне лично Верховный по телефону. Я был также предупрежден, что знать о предстоящей операции до момента ее начала никто не должен.
Вскоре я был уже в Ленинграде, где занялся вопросами подготовки к боевым действиям частей и соединений АДД в интересах Ленинградского фронта. Это была кропотливая работа, требовавшая отличной организации взаимодействия со своими войсками, которые, заняв исходные позиции, должны были хорошо себя обозначить, а также помогать нашим экипажам наведением на цели. Штаб фронта во главе с его начальником генералом Д. Н. Гусевым [111] оказал нам в этом огромную помощь и сам проявлял инициативу в изыскании методов и способов нанесения более эффективного удара по врагу.
111
Гусев Дмитрий Николаевич (1894—1957). Генерал-полковник (1944).
Герой Советского Союза (6.04.1945). С октября 1941 г. начальник штаба Ленинградского фронта. В апреле 1944 — мае 1945 г. командующий 21-й армией.
Погода была из рук вон плохая и не раз ставила под сомнение не только боевую работу авиации, но и проведение самой операции, так как туманы, снегопады, изморозь исключали видимость, которая могла бы обеспечить уверенные боевые действия наших войск, в особенности артиллерии, танков и, конечно, авиации. Операция эта не была операцией местного фронтового значения. По замыслу Ставки в ней принимали участие войска трех фронтов. На войска Ленинградского (командующий генерал Л. А. Говоров) и Волховского (командующий генерал К. А. Мерецков) фронтов возлагалась задача разгрома противостоящих сил 18-й армии противника и освобождение всей Ленинградской области, а войска 2-го Прибалтийского фронта (командующий генерал М. М. Попов) должны были наступлением на идрицком направлении оказывать содействие Ленинградскому и Волховскому фронтам и не допустить переброску войск из противостоящей 16-й армии противника, насчитывающей 19 дивизий, под Ленинград и Новгород. [404] Таким образом, операция предстояла весьма сложная, а погода явно не благоприятствовала ее проведению. Пришлось выжидать хотя бы мало-мальски приемлемых условий.
Наконец погода несколько улучшилась, и 14 января 1944 года войска Ленинградского фронта нанесли первый удар с ораниенбаумского плацдарма в направлении на Гостилицы, Ропша, а на следующий день, 15 января, — второй удар из района Пулково на Красное Село, Ропшу.
Войска Волховского фронта также 14 января начали свои боевые действия севернее и южнее Новгорода. Таким образом, ударами по флангам 18-й немецкой армии планировалось разгромить имеющиеся там части и соединения и, развивая наступление как на кингисеппском, так и на лужском направлениях, выйти на рубеж реки Луга, разбив основную группировку противника.
Войскам обоих фронтов, в особенности Ленинградского, предстояло преодолеть мощную, глубокоэшелонированную оборону противника с большим количеством узлов сопротивления, противотанковых рвов, надолбов и минно-взрывных заграждений. Несмотря на жесточайшее сопротивление и контратаки, наши войска вклинились в оборону противника, все время наращивая введением свежих сил свои удары; 19 января войска Ленинградского фронта овладели Красным Селом и Ропшей, а войска Волховского фронта 20 января освободили Новгород. В ходе этих боевых действий были разгромлены одиннадцать пехотных дивизий, не считая отдельных частей. 24 января войска Ленинградского фронта освободили Пушкин и Слуцк, 26-го Красногвардейск, а к 30 января вышли на рубеж реки Луга, захватив плацдарм на ее левом берегу.