Дальняя разведка. Борьба миров
Шрифт:
— Хорошо, вот мобильный военврач закончит мною заниматься, тогда начну собираться в дорогу на встречу с начштаба корпуса! После этого разговора окончательно определимся, кто из нас, чем конкретно будет заниматься?! Ты, Фриза, на всякий случай попридержи тех юнаков, которые к нам прибились в том здании! Сколько у тебя их осталось?
— Прибыло тридцать слейтеров, побило семь, тяжело ранено восемь, в строю осталось четырнадцать парней. Они такие замечательные парни…!
— Отлично, Фриза, срочно разыщи очередной схрон дальней разведки Земной Федерации! Отбери там десять экзоскелетов, десять комбезов, десять комплектов вооружения. В нашем распоряжении будет примерно два дня до начала операции по передислокации, в эти дни мне придется вести много переговоров, а ты, лейтенант, займись формированием двух новых разведгрупп по десять слейтеров
К Михаилу Кузьмичу Гузнаму мне пришлось отправляться прямо в этом проклятом ящике мобильного военврача, по каким-то причинам этот ящик не успел залечить моей раны в голени и в предплечье. Поэтому в штаб-квартиру слейтерского корпуса мне пришлось лететь в этом ящике с прилепленными к нему гравитационными дисками. Во время телепортационного прыжка нельзя было пользоваться какими-либо металлическими предметами. Металл, как в доисторических домашних печках СВЧ вступал в мгновенную реакцию с каким-то излучением, которое возникало при работе мобильного военврача, в результате чего возникала угроза термоядерного взрыва. У меня оказалось два ранения, в голень ноги и в плечо, но, в принципе, я неплохо себя чувствовал, но погибнуть в термоядерном взрыве мне совершенно не хотелось. Поэтому на встречу с рядовым Гузнамом я полетел на более безопасных гравитационных дисках.
Сейчас пролетая над просторами великого Северного леса, я своими глазами увидел, что же мы натворили, взорвав семидесятый этаж вьедского небоскреба! По крайней мере, третья часть этого лесного массива была уничтожена! Иногда мне приходилось по минуте и даже более пролетать над сплошным буреломом, сплошь выгоревшими участками леса, над такими красивыми деревьями великанами. Они кое-где все еще продолжали гореть, тлеть. А ведь какой-то день назад внизу простиралось одно только снежное безмолвие, гордо высились эти великолепные деревья. В иные минуты я хватался за сердце, проклиная себя за спешку с этим взрывом! В конце концов, я не выдержал и этак осторожненько мысленно начал вызывать:
— Дружище Дуб, а ты где сейчас находишься?
Молчание.
— Дружище Дуб, отзовись?
Опять молчание!
— Слушай, чурбан Дуб, я хорошо знаю, что ты слышишь меня, отзовись, черт тебя подери?
— Этим взрывом ты действительно натворил дел, капитан! Теперь мне придется целое тысячелетие корячиться, с каждым погорельцем лично разбираться! А ты, Ник, за какое-то мгновение всю эту красоту и великолепие пустил коту под хвост! Да и к тому же ты, оказывается, и охальник большой, умеешь бранными словами меня вызывать?! Чего ты, Ник, от меня хочешь? Сейчас я думаю о том, что пора кончать с этими войнами, нужно мирной жизнью заниматься!
— Полностью с тобой согласен, Дубинушка! Как только вьедов, этих инопланетян, с Луизитании выгоним, позволь мне вместе с тобой восстановлением лесонасаждений заняться! Честно обещаю, что буду тебе неплохим помощником. Все силы приложу для того, чтобы исправить положение с этим проклятым термоядерным взрывом. Но сейчас я хотел бы тебя попросить об одном небольшом одолжении…
— Да, знаю, знаю я, о чем ты меня ты, капитан, собираешься попросить! Сейчас вьеды срочно эвакуируют свои войска с северного континента Нордуса на ближайший южный континент Нсуса. Причем, по приказу генерала майора Дичера Кохта, командующего вьедскими войсками на Луизитании, эта эвакуация осуществляется посредством космического моста. Этот вьедский генерал полагает, что этот космический мост наиболее безопасный способ вьедским сухопутным войскам покинуть Нордус и высадиться на Нсусе, где строительство Центра по подавлению сознания гуманоидов завершено и сейчас идет отладка оборудования, юстировка аппаратуры. Еще пара недель и континент Нсуса станет совершенно безопасным местом пребывания для вьедов. Что ж я могу сказать тебе на это, Ник, что я помогу людям и слейтерам. Хотя, если уж говорить честно, то было бы желательно, чтобы гуманоиды помирились бы с рептилиями, жили бы вместе, воспитывая детей и обрабатывая землю!
Мой ИР Старший начал снижение этим громоздким ящиком мобильного военврача, в котором я находился, чтобы приземлиться в неприметном месте. Нас, я имею в виду себя и Дуба, встречал посыльный офицер! По его словам, все высшее слейтерское командование во главе с самим воеводой Никифором ожидало нашего появления в штабе корпуса, который расположился в лабиринте, расположенном чуть ли не на окраине великого Северного леса. Офицер шел впереди, он показывал нам самую короткую дорогу к штабу. Вслед за ним гравитационные диски несли мой ящик военврача, в нем я чувствовал себя не вполне комфортабельно, не знал, как мне в таком лежачем положении, в наглухо заколоченном и закрытом со всех сторон ящике военврача, переговариваться со слейтерами. Мне так хотелось, как можно быстрей, его покинуть, снова стать свободным человеком!
Самый лучший чурбан на белом свете, по имени Дуб, в ответ на это мне добродушно прогудел:
— Коля, тебе придется провести в этом, как ты сам говоришь, ящике, еще полтора дня! Завтра ты от него избавишься, тогда и начнешь сам передвигаться на своих собственных ногах!
С этими мыслями я с Дубом вдруг оказался в небольшом зале сплошь заполненным офицерами слейтерской армии. Нас с Дубом никто не мог увидеть, я, как уже говорил, в этот момент находился внутри ящика, а Дуб, как обычно, присутствовал духовно. Но в этом зале случилось непредвиденное, при виде моего ящика военврача, офицеры слейтеры, собравшиеся в этом помещение, вдруг поднялись на ноги, чтобы аплодисментами, громкими криками и свистом поприветствовать мой ящик! Его тут же поставили сбоку от кафедры на невысокую приставку, на кафедру взошел сам Михаил Кузьмич Гузнам, выглядевший очень уставшим человеком. Он пальчиками постучал по решеточке микрофона, проверяя, работает ли он или все еще нет?! Дождавшись относительной тишины в зале, Миша негромко произнес:
— Господа офицеры, прошу извинения за небольшую задержку! Сейчас воевода Никифор закончит разговор по каналу связи с адмиралом Щербаковым, и к нам присоединиться! Тогда мы и начнем обмен мнениями! В отсутствие воеводы я же хочу перечислить вопросы, которые нам предстоит рассмотреть на этом совещании!
В этот момент я уже не слушал то, что говорил рядовой Гузнам, который на деле оказался таким большим начальником и умником. Не каждый офицер сможет в мгновение ока превратиться в начальника штабом армейского корпуса, котором насчитывается пятьдесят тысяч штыков. Он же сумел наладить штабную работу таким образом, что к нему не было претензий ни со стороны солдат, ни со стороны офицеров, ни со стороны командования земных космофлотов. В течение двух дней руководимые им юнаки слейтеры нанесли рептилиями такой урон в живой силе, что инопланетный противник принял решение о сворачивании боев, о полной эвакуации своих сил с северного континента Нордус!
Нам оставался сделать всего еще один шаг для того, что заставить вьедское командование задуматься о прекращении своего сопротивления на планете Луизитания!
Ящик военврача я все же покинул не через полтора суток, как мне это пообещала Филова, или пригрозил Дуб, а как только проснулся утром следующего дня. Покидая этот гроб, я чувствовал себя не ахти, чтобы как, но к этому времени уже мог самостоятельно передвигаться, думать.
К этому времени мои юнаки Арник и Лерик самим корпусным командованием и при стечении большого количества юнаков были возведены в достоинство сержантов. Получив целую горсть милостей, став героями слейтерского народа, они тут же начать демонстрировать тяжелый и несносный характер дальних разведчиков. Для начала они отказались мирным путем решить одну маленькую, казалось бы, проблему, кто же именно из них двоих будет работать, воевать непосредственно под моим командованием. Не то, чтобы эти оба слейтерских сержанта не желали воевать под началом лейтенанта Фризы, просто и сержант Арник, и сержант Лерик, оба хотели ходить в разведпоиски в моей поисковой группе?!
К тому же начались малые бучи и среди юнаков разведчиков, которых начали зачислять в мою с лейтенантом разведгруппу. Эти юнаки почему-то потребовали, чтобы их называли коммандос, что они носили новую военную форму с золотыми и серебряными регалиями, чтобы им всем присвоили офицерские или унтер-офицерские звания. Одним словом, у этих мальчиков юнаков головы поехали в разные стороны, а мне почему-то одновременно хотелось смеяться и плакать по этому поводу! Но смех у меня совсем пропал, когда со мной связался воевода генерал Никифор, который умоляющим голосом попросил, чтобы я, как можно быстрей, прекратил бы разрастающуюся смуту вседозволенности среди юнаков в его корпусе. Они, видите ли, стали первым войсковым подразделением, заставившим пришельцев умыться своей кровью, поэтому они могут делать все, чего ни захотят!