Дама с чужими собачками
Шрифт:
Карсавин кивнул:
– Со мной чего говорить про эту девушку убитую. У меня не было с ней особого общения, здоровались разве что… Хотя как-то забегала, и я ей книжку подарил. Аля была очень обаятельной девочкой. Собачек любила… У нас в поселке собака почти в каждом доме, даже я собирался брать, но потом передумал. Во-первых, я выпиваю. Порой бывает, что и работаю без продыху, когда, как говорится, муза посещает. Бываю занят и по другим причинам, могу отъехать на пару-тройку дней, а кому тогда с собачкой на прогулку выходить… Правда, Алечка помогала таким, как я, – чужих
– Бескорыстно?
– Нет, конечно. То есть она, насколько мне известно, деньги не просила… Но тут-то народ небедный обитает, да и не любят наши люди быть кому-то обязанными. Вполне вероятно, а скорее всего, что-то давали ей, подарочки какие, может, и деньги.
– Ты что-то про музу говорил.
– В смысле? А, это такой тонкий намек, женщины меня тоже посещают. Правда, таких преданных поклонниц все меньше и меньше становится. – Писатель замолчал, вздохнул и признался: – Насчет женщин я тебе наврал: в последнее время я все больше анахоретом… Скажу попроще – один я обитаю, и безвылазно, а если меня кто-то и посещает, то это Виолетта и Люба… Алечка пару раз заглядывала… Но ей-то интересно знакомство со мной, ведь я какой-никакой, а все-таки известный писатель. В недавнем прошлом известный… Книжку вот ей подарил, и она радовалась.
– Пойдем в дом, – предложил Павел, видя, как Иван Андреевич ежится.
Они вошли в дом. Сняв куртку, Кудеяров заглянул в гостиную: Виолетта сидела на диване, но, увидев его, поднялась навстречу. Подошла и, приобняв, расцеловала в обе щеки как близкого знакомого. Близкого знакомства у них никогда не было, но Павел не выказал никакого удивления.
– Как хорошо вы выглядите, – сказал он, – такое ощущение, что молодеете с каждым годом.
– Увы, увы, увы, – замахала руками женщина, – время мне неподвластно. За последний год прибавила в весе, немного, но избавиться не могу от лишних килограммов. Вот Люба у нас действительно молодец – в свои сорок пять такую фигурку сумела сохранить.
– Сорок пять? – удивился Карсавин. – Думал, ей больше. Когда мы с ней познакомились… – Карсавин начал загибать пальцы, – много лет назад, она уж и замужем успела побывать, и в цирке поработать.
– Вы к нам по делу или просто отдохнуть? – обратилась Виолетта к Павлу.
Кудеяров хотел сказать, что просто приехал подышать свежим воздухом, потому что в столице нет такого аромата хвои. Хотел, но не успел, Иван Андреевич ответил за него:
– Паша здесь по делу, он будет заниматься расследованием убийства Али.
Соседка вздохнула:
– Хорошенькая была девочка.
– Ну да, – согласился Карсавин, – о мертвых либо только хорошее, либо ничего, кроме правды. А мне и сказать-то толком про нее нечего.
Кудеяров удивился, но виду не подал: ведь совсем недавно этот человек нахваливал молоденькую соседку.
– Как нечего? – наивно удивилась Виолетта. – Она же к тебе бегала, ведь ты местная звезда. Ты да Вадим Катков. Ты литературная звезда, наша гордость. Катков – звезда эстрады. Ну, к Вадику она не особенно подкатывала, понимая, что конкуренция уж больно высокая. А к тебе заскакивала почти по-свойски.
– Пару-тройку
– Так она мне сама говорила, что давно хотела познакомиться, ведь ты с ее папой был в дружеских отношениях.
– Кто?! – возмутился Иван Андреевич. – Да я видел его пару раз в жизни. Да и когда это было – сорок лет назад. Даже сорок с лишним лет.
Хозяин дома обернулся к Павлу:
– Представляете, я так был дружен с ее папой, что с трудом вспомнил, кто это. Я в школе учился, и к нам пришел студент-филолог – начал вести у нас ЛИТО – литературное объединение для начинающих писателей. Про себя он рассказал, что сам публикуется с тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года, когда молодежная газета напечатала его стихотворение к юбилею советской власти… Это были и в самом деле просто замечательные вирши!
Сотрясая дали и просторы,
Не один десяток лет – шестой
Все звучит, звучит с «Авроры»
Легендарный выстрел – холостой.
Иван Андреевич выдохнул и продолжил:
– И эту двусмысленную и даже провокационную чушь и в самом деле опубликовали. Вероятно, потом посадили главного редактора или ответственного секретаря.
Иван Андреевич рассмеялся.
– Но ведь ты… – начала было Виолетта.
Но писатель не слушал ее.
– Он и потом писал такую же ерунду, и самое удивительное, что у него выходили поэтические сборники. Вот послушайте…
Помарки нет в анкетных данных,
И нет проблем в открытьи виз.
Они сидят на чемоданах
И ждут путевки в коммунизм.
Карсавин снова засмеялся и воскликнул:
– Во как! Графомания высшей пробы, и хоть идеологически все выдержано, но бездарность невероятная! Но публикации у него были: пару-тройку книжонок он издал, вступил в Союз советских писателей. Восторженные литературные барышни смотрели ему в рот. Его же настоящее имя – Борис Евсеевич Шейман, но для литературы это совсем не годится, и он взял себе звучный псевдоним – Ростислав Майский.
– А почему у девочки была другая фамилия? – удивилась Виолетта.
– Папа так и не сделал ее маме предложения. Даже не жили вместе и после того, как вторая дочка родилась. И вообще, мама с дочками в Череповце, а престарелый любимец муз в Северной Пальмире. Я вообще про него и думать забыл, а потом как-то Алечка подходит на улице, ресницами хлоп-хлоп и говорит: «А мне папа про вас рассказывал».
– А потом она к тебе зачастила, – улыбаясь и явно подкалывая немолодого писателя, продолжила Виолетта, – да и ты к ней летал на крыльях Зефира, или на чем там летают поэтически настроенные пенсионеры…
– Прекрати! – не выдержал Карсавин. – Не говори так больше, а то поссоримся.
– Да я в шутку, – попыталась успокоить его женщина, – все же и так знают, с кем у Алечки был роман.
– И с кем же? – удивился Кудеяров. – В материалах следствия об этом ни слова.
– Да потому, что следователь, который вел это дело, – полный дурак, – начала объяснять Виолетта. – Он не опрашивал, а допрашивал и каждому объявлял, что нельзя покидать поселок до окончания следствия. Никто ничего ему рассказывать не хотел.