Дама с единорогом
Шрифт:
— Зачем выбрасывать, положите в сундук с одеждой, — подала совет одна из служанок.
— Они нужны мне в волосах, а не в платье, — вздохнула Жанна.
— Так велите срезать новые в саду. — Конечно, Дэсмонда не интересовали её засохшие цветы. Он собирался на охоту и искал хлыст, который вчера в сердцах забросил куда-то после неудачной многочасовой погони.
— Мои уже отцвели. Вот Ваш хлыст. — Она подала ему хлыстик и виновато улыбнулась: — Его немного потрепали собаки.
— Ничего, он и до этого
Жанна и думать забыла об этом разговоре, а потом обнаружила букетик на постели. В тот же день приехал муж, так что она даже не успела поблагодарить Дэсмонда. А потом они оба забыли об этих цветах…
Жанна закрыла глаза и разрешила своей памяти перенести себя в прошлое.
Выдалась свободная минутка, и она спустилась в сад.
Высохшие головки последних цветов клонились к земле; пунцовели яблоки на прогнувшихся под их тяжестью ветках. Огород выглядел сиротливо, но ещё не так уныло, как в скорую пору Адвента.
Опустившись на дерновую скамью, Жанна позволила косым лучам солнца ласкать свои руки. Ей нравилось сидеть здесь, посреди терпкого аромата трав и чуть сладковатого запаха яблок.
Хлопнула калитка; одна из служанок с большой плетеной корзиной прошествовала к яблоням. Поставив корзину на землю, девушка опустилась на корточки и принялась собирать падаль.
— А с веток срывать можно, госпожа? — крикнула она графине.
— Если к столу, то да, если в пирог, то нет.
— Сгниют ведь, жалко!
— С земли сначала подбери. И не смей трясти деревья! Знаю я вас, — пробормотала графиня, — вы яблоки не в пирог, а в подол кладёте.
Служанка что-то напевала себе под нос, кухарка бранилась с кем-то во дворе, так что дремота прошла. Жанна встала, достала из маленького мешочка на поясе ножницы и попыталась обрезать разросшийся кустарник. Ветки оказались твёрдыми, пришлось сходить за ножом.
— Не боитесь пораниться? — Рука мужа осторожно взяла её руку и забрала нож. — Оставьте это садовнику.
— Уже вернулись? — Она обернулась к нему. — Я думала, Вы задержитесь… Мы даже пирог не поставили… Эй, Мэри, поторопись с яблоками! — прикрикнула на служанку Жанна. — Видишь, сеньор вернулся, а ты ещё копаешься!
Прошла мимо Мери с полупустой корзиной. Снова стукнула калитка.
— Пойду, помогу Элсбет. — Жанна подобрала со скамьи платок и шагнула к калитке. — Вдвоем мы быстрее управимся.
— Она и без Вас справится. Я не так часто Вас вижу, чтобы позволять Вам целыми днями вертеться на кухне.
Она застенчиво улыбнулась и покорно села обратно на скамью. Он сел рядом. Его рука легла на её руку. Поднеся её ладонь к своему подбородку, Роланд с доброй усмешкой спросил:
— И чем же Вы занимались всё это утро?
— Ждала Вас. — Жанна отняла
— А мне не управиться без Вас.
Она взвизгнула, когда он неожиданно посадил её себе на колени и поцеловал.
— Им там лучше, чем здесь, поверьте. — Роланд стоял позади неё, глядя на то, как она укладывает на могилы свежее срезанные цветы.
— Вы полагаете? — Жанна обернулась.
— Неужели Вы думаете, что Ваш отец не заслужил Царствия Небесного?
Она отвернулась и кивнула. К глазам подступали слёзы. Жанна шмыгнула носом.
— Я взял на себя смелость поручить монахам молиться за души Вашего отца и мачехи. — Он подошёл ближе, встал рядом с ней.
— Спасибо. Вы так добры ко мне. — Ей было легче оттого, что кто-то стоит рядом и разделяет её горе. Она тяжело вздохнула и положила на надгробие последний цветок.
— Пойдёмте!
Жанна низко опустила голову и прошептала:
— Вы слишком много для меня сделали, я этого не заслужила.
— Разве я что-то сделал? Вы можете сделать для меня гораздо больше.
Она вздохнула и улыбнулась ему.
Открыв глаза, Жанна снова увидела перед собой склеп. Одна, затем вторая слезинка сползла по щеке. Не выдержав, она беззвучно разрыдалась. Потом, затихнув, Жанна Леменор сквозь радужную призму влаги долго смотрела на пустую могилу. И не было обиды, молчала ядовитая гордость — было только желание всё изменить.
Только теперь она поняла, что видела только то, что хотела видеть. Верно говорят: кого Господь хочет погубить, того лишает разума.
За спиной послышались шаги. Жанна вздрогнула и обернулась, забыв утереть слёзы.
У лестницы стояли две женщины; одна из них держала в руках лампу.
Графиня стыдливо отвернулась и насухо утёрла лицо. Зачем они пришли, зачем они нарушили её уединение?
Женщина с лампой подала руку своей спутнице и помогла ей подойти к могиле Дэсмонда Норинстана; Жанна почтительно посторонилась.
— Кто Вы? — тихо спросила она.
Женщины молчали, словно раздумывая над тем, нужно ли ей отвечать. В колеблющемся свете свечи и лампы баронесса сумела более-менее разглядеть их. По-видимому, перед ней были мать и дочь. Обе носили траур. Пожилая женщина одета скромно, на голове — вдовий апостольник. Несмотря на годы, она держалась прямо, даже гордо. Вторая была младше Жанны, ростом несколько ниже матери; во всей фигуре и лице не было ничего примечательного, за исключением, пожалуй, двух вещей. Во-первых, у неё были удивительно большие тёмные глаза, а, во-вторых… Баронессу Леменор поразили её длинные тонкие алебастровые пальцы, переходившие в аккуратные, словно выточенные из мрамора, кисти.