Дама с единорогом
Шрифт:
— Да так… Всё больше по хозяйству. А этот старый козёл тебя не слишком задирает? — нахмурившись, спросил Метью.
— Кто? Барон-то? Да ему без лестницы и на лошадь не влезть, не то, что на девушку!
Оруженосец успокоился. По крайней мере, один из этих благородных не попортит кровь его деткам. Знаем мы, какие после их забав дети рождаются!
— Я тут недавно повстречала одного торговца, — вспомнил Метью, — так он много чего порассказал о графе Норинстане. Важная птица!
— А зачем же этот граф сюда
— Не знаю. А ещё мне рассказывали, что он знатный охотник и каждую неделю загоняет по кабану.
— То, что он охотник, мы уже смекнули. — Она была раздосадована ответом.
Мул Метью переминался с ноги на ногу. Оруженосец больно лягнул его. Мул взбрыкнул и дёрнулся в сторону. Обругав его, Метью некоторое время молча смотрел на небо; девушке это не понравилось. Такого пренебрежительного отношения к себе она не могла простить.
— Эй, Метью, что ты нашёл хорошего на небе? — недовольно спросила служанка и тут же сделала вывод: — Э, да ты от меня отделаться хочешь! Молчишь, как истукан… Думаешь, что я уйду? Не дождёшься!
Она не на шутку разошлась и почти кричала:
— Я, что, ни одного доброго словечка не заслужила, считаешь меня деревенской дурой, новую себе завёл? Так знай, что если ты сейчас же на меня не глянешь, то можешь сюда больше не возвращаться!
— Да ну вас, женщин, к черту! — возмутился оруженосец, вскользь посмотрев на сердитую подружку. — Кудахтаете много. Не посмотришь на вас — так, значит, не любишь? И что я в тебе нашёл? Наша Дебора, умница да лапушка: слова поперёк не скажет и смотрит всегда ласково. А уж коли к ней прижмешься, так взыграет, что обо всем на свете забудешь!
Он даже причмокнул языком, чтобы показать, какая сладкая эта Дебора.
— Ах ты, плут, обманщик, свинья! — Гневу Джуди не было предела. — Чтоб тебе, чёртову отродью, житья ни на земле, ни на небе не было! Так ты, хвост поросячий, обманывал меня!
— Только вот что я тебе скажу: если говорить всю правду, как на исповеди, то мне больше по душе наш Безил, — на едином дыхании выпалила она.
— Не верю!
— Почему это-то? — Гнев её немного поостыл.
— Любишь ты меня, а всё это сгоряча сказала.
— Больно ты самоуверен, как петух, только из петуха рано или поздно суп сварят. Уж не думаешь ли ты, что я супружницей твоей стану? Ты там без меня девок тискаешь, а я, как проклятая, верчусь, света божьего не вижу…
Она подбоченилась и исподлобья с вызовом, посмотрела на него.
— А как же, станешь. — Метью не обратил внимания на эту выходку: он догадывался, что её недовольство притворно.
— Нет у тебя ничего с этой Деборой. Может, раз с ней спьяну повалялся — и все. Да и этого не было, ты просто так похвалялся. Так или нет? — с надеждой спросила Джуди; её беспричинный гнев
— Больно нужна она мне! Больше всего на свете мне нравиться курочка по имени Джуди.
Он подъехал к ней, наклонился и попытался чмокнуть в губы, но девушка выскользнула из его рук, словно угорь, и притворно сердито погрозила ему пальчиком.
— Надеюсь, что ты мне не врёшь. А то с вас, мужчин, станется, — забавно надув губки, сказала она и поинтересовалась: — А что это у тебя за пазухой? Вроде что-то блестящее.
Она подошла поближе и хотела посмотреть — Метью не дал.
— Метью, что там?
— Да нет там ничего, кроме письма сеньору. — Он занервничал и помедлил с ответом. — Я же тебе о нём говорил.
— Говорил. Только я не слепая и ясно вижу какую-то тряпицу.
— Тряпицу? Что-то не пойму, о чём ты говоришь.
— А вот о чём, — служанка ловко вытащила у него небольшой свёрток. — Ну, теперь-то видишь?
— Да, действительно, тряпица какая-то, — изобразил удивление Метью.
— И что же в ней?
— Понятия не имею.
— Метью!
— Ох, позабыл я что-то!
Девушка проворно развернула тряпку и вытащила из неё серебряный крестик; лицо её тут же потемнело.
— Такие только у господ бывают, — процедила она. — А ну-ка признавайся, у кого украл!
— Ты в своём уме, Джуди?! Что бы я — и украл?
— С тебя станется! Иначе как он у тебя оказался?
Она могла простить ему всё, почти всё, кроме измены и грубого, ничем не оправданного воровства. Одно дело — украсть остатки материи от нового платья госпожи, а совсем другое — обчистить её шкатулку.
— Ну, графский слуга попросил передать его одной девчонке. Ой, нет! Это крошка Мэгги дала мне его для одного малого.
Он мысленно упрекал себя за то, что так плохо спрятал крестик. Все его беды от собственной беспечности!
— Совсем запутался ты, Метью, с головой себя выдал! — Сама не зная, почему, Джуди торжествовала. — Так где же ты его взял? Скажи уж, я не выдам.
— Да я ведь уже сказал тебе, что у Мэгги! Очень уж она меня просила передать его одному грамотею — бедняжке хотелось подарить ему что-нибудь на память.
У Джуди было каменное лицо; в её глазах ясно читалось, что она не верит ни одному его слову. Она отошла на шаг и с чувством лёгкого презрения сказала:
— Ни стыда у тебя, ни совести! Чужое взять — и изображать из себя святошу!
— Но я ничего не крал! — возмутился Метью, но служанка его не слушала. Она продолжала обвинять его в воровстве; упрёки нескончаемым потоком лились из её рта.
— Ладно, если б ты только вором был, а ты… Мало тебе одной зазнобы, так ты ещё одну завёл и вещи для неё таскаешь! Не отпирайся, эта Мэгги — твоя подружка. Подлец ты, Метью, каких ещё свет не видывал! И как я могла связаться с таким?