Дама с собачкой
Шрифт:
Я развернула ее добычу. Тряпка. Самая обыкновенная синтетическая тряпка. То ли короткая штанина, то ли широкий рукав. Даже карман есть. Пустой. Тряпка грязная и ветхая. Сомнительно, чтобы находку можно было счесть следом Чужих. Я даже понюхала ее. М-да. Пахла она характерненько. С отвращением понюхала свои руки, выдернула из-под попы зеленую ветку, тщательно вытерла пальцы. Понюхала снова. Понятно, к озеру пойду я.
– Ты куда? – спросил меня Август, когда я направилась в проход.
– Руки мыть, – процедила я.
– Я с тобой.
– Я
– Делла…
– Август! – позвал Павлов. – Прекрати.
Почему-то Август послушался его. Бросил мне фонарик и отвернулся. Я ушла, подсвечивая себе путь. В спину донесся шепот Павлова: «Ты обалдел, будешь даже в туалете ее сторожить? Оправится спокойно и придет. Вон, собаку пни, пусть ее охраняет». Ну, Павлов, думала я. Так глянешь – воспитанный человек, царь его принимает. А царапнешь поглубже – и вылезает парень с колонии, выросший в грубой рабочей среде.
Топ-топ-топ, меня догнала Василиса. Пошла рядом, весело поглядывая. Иногда она забегала вперед, вставала в картинную стойку и порыкивала в лес. Луч фонарика прыгал по редким камешкам дороги, проваливаясь в песок, выхватывая из чащи растительные побеги. Вскоре почва стала влажной, и я увидела явственные следы от колес. Да, нечто вроде тележки. А вот след ботинка. Мужского. Свежий след, даже горбик от дырки в подошве не распался еще.
Дорога резко повернула, и я вышла на берег. Справа тянулась гряда камней, только по ней можно было подойти к воде, не залезть по колено в жирную грязь. Я вымыла руки, посидела. Вода теплая… Надеюсь, здесь нет пираний. Я разделась и нырнула. В следующую секунду в озеро плюхнулась Василиса, подняв тучу брызг.
Накупавшись всласть, мы пошли назад. Наверное, мы отсутствовали долго, потому что мужчины уже не сидели, а лежали, и рядом с моим местом красовалась огромная свежая куча веток.
– Как водичка? – пробормотал Павлов.
– Теплая.
– Сходить тоже, что ли? Там акулы не водятся?
– Не знаю. Максимум крокодилы, но их собака распугала.
Август бесшумно поднялся и скрылся в темноте.
– Хоть бы фонарик взял, – посетовал Павлов. – Впрочем, вдруг у него запасной есть?
Я раскидала ветки толстым слоем, села. Пальцами разобрала волосы, заплела. Василиса внимательно обнюхивала свою добычу. Меня осенило.
– Вася, ищи!
Ну да, уже побежала. Василиса посмотрела, склонила голову набок: «Моя твоя не понимай».
– Где ты это взяла? Ищи!
Ноль внимания.
– Васька, нюхай! – рявкнул Павлов. – Нюхай! След!
Собака как подорванная ломанулась вверх по склону. Отбежала на пятьдесят метров и оглянулась. Пришлось идти за ней.
Она привела меня не к тому круглому вырезу в скале, а к соседнему. Еще раз оглянулась и пошла внутрь, цокая керамическими когтями.
Путь оказался недолгим. Буквально в двадцати метрах от входа мы уперлись в гладкую стену. Василиса издала недовольный, разочарованный звук и поскребла
Я с фонариком изучала пол. Да, тут живут люди. На ногах нанесли черной грязи от озера, в трещинках и выбоинах скопился песок. Попадались куски смятой зелени, а вот перышко. Самое обычное перышко. Ну да, если здесь есть слоны, почему бы не быть уткам или гусям?
– Вася, пошли спать. Хватит. Утром вернемся.
Павлов ждал меня.
– Нашли?
Я рассказала.
– Завтра сходим, – решил он.
Я легла, повернулась на спину. Воздух отчетливо теплел. Ночная какофония смещалась дальше, за озеро. Я закрыла глаза и не заметила, как уснула.
Собака – это вещь. Она разбудила нас за несколько минут до того, как в ночной тишине раздался легкий хлопок, а одновременно с ним включились прожекторы у нашего челнока.
– Цивилизация! – обрадовался Павлов.
Костер едва тлел, на всем лежал слой росы. У Августа чистые волосы закрутились в упрямые колечки, он раздраженно убрал их в хвост и кое-как закрепил заколкой. Потом залез в свой челнок и вытащил запасной комбез. Переодевался тут же, спасибо хоть спиной повернулся. Сырую одежду бросил в багажник и сказал как бы никому в отдельности:
– У меня еще два комплекта есть.
– Мы тоже запасливые, – парировал Павлов. – Делла, ты первая, мы отвернулись.
В сухой одежде я почувствовала себя человеком, а не робинзоном на необитаемом острове.
Мы успели даже позавтракать, когда Василиса глухо зарычала, а потом и залаяла. Через минуту с той стороны показался человек. Высокий и тощий мужчина, до глаз заросший недлинной бородой, одетый частично в истертые штаны, частично в грубую, явно самодельную кожаную куртку. В руке он держал копье-рогатину.
– Вы кто такие? – спросил он, не выпуская из вида собаку, которую Павлов едва удерживал за ошейник.
Август облизнул ложку, которой завтракал.
– Вежливые люди сначала здороваются, потом представляются и называют цель визита, – сказал он, не глядя на мужчину. – А потом задают вопросы. Если их хотят слушать.
– Я невежливый, – огрызнулся тот, ощерившись.
У него не хватало половины зубов – слева. Мне стало неприятно: я уже несколько лет не видела беззубых людей.
Август поднялся. Подошел вплотную. Он был на полголовы выше, в два раза шире.
– Научить?
– Чему?
– Да вежливости же.
Мужчина попятился:
– Ну, ты…
И ткнул в сторону Августа рогатиной. Это он сделал зря. Август перехватил древко, мигом вывернул, отобрал и зашел мужчине за спину. А Павлов отпустил Василису, и она контролировала незнакомца спереди. Тот застыл.
– Вася, сидеть, – приказал Август.
Собака послушалась.
– А теперь, добрый человек, – сказал Август, – проходи к нашему костру, позавтракай, чем бог послал, да расскажи о себе.