Дама сердца
Шрифт:
…Капитан Огюст де Виакур, увидев схватку около главных ворот, сначала не понял, что происходит. Затем догадка пронзила его, подобно острию стилета: Матильда де Монбельяр – шпионка графа Клермонского. Усыпив бдительность капитана и охраны Безансона, очаровав Франциска, принеся фальшивую вассальную клятву, она добивалась цели: выбрала подходящий момент, дабы нанести решающий удар.
Капитан застыл на месте, не зная, что предпринять: то ли броситься на вассалов виконтессы и расправиться с ними, то ли, повинуясь зову сердца, повести своих людей против узурпатора власти, барона
– Участь Безансон предрешена! Франциск доживает свои последние дни! Так зачем же нам проливать за него кровь?!
Воины были всецело согласны со своим командиром. И де Виакур увлекая их за собой, пришёл на помощь израненным вассалам Матильды.
– Я знал, что могу рассчитывать на вас, капитан! – воскликнул один из них, отбивая мечом удары неприятеля. – Я сразу же понял: вы – истинный рыцарь!
В это время граф Савойский приказал установить бриколи из Ошере в «узком горле», что вело к главным воротам. Каменные снаряды, облитые горящей смолой, методично попадали в цель. Но, ворота обшитые металлом, не желали загораться.
– Сдавайтесь!!! – возопил де Виакур, поднявшись на камень, с которого обычно экипированные рыцари взбирались в седло, обращаясь к защитникам Безансона. – Опомнитесь! Кого вы защищаете? Узурпатора?! Убийцу законного правителя?!
Призыву де Виакура внял командир первой линии обороны маршал Франсуа Ла Дизье. Как человек трезво мыслящий, он тотчас оценил все «за и против». Несомненно, у противника было достаточно сил, чтобы сначала закидать город горящими снарядами, а затем осадить его на долгие месяцы.
Но у командира первой линии обороны не было желания погибать во имя барона Ла Доля, этого новоявленного Франциска Обри-Макона, убийцы законного правителя Бургундии Гильома II.
– Отступить! Прекратить сопротивление! – взревел Ла Дизье, желая прекратить эту братоубийственную войну. Ведь со многими из тех, кто сейчас осаждал Безансон, он сражался плечом к плечу против сарацинов на Святой земле. И Дизье не желал убивать бывших крестоносцев.
Воины Безансона опешили, не понимая, чего хочет от них командир.
– Прекратить сопротивление! – снова возопил он.
Безансонцы замерли. Этим замешательством воспользовался де Виакур, пытаясь привести в движение массивный подъёмный механизм ворот. Ему тотчас пришли на помощь оставшиеся в живых вассалы Матильды.
Механизм издал истошный скрип и пришёл в движение. Сначала поднялась тяжёлая кованая решётка, загораживавшая проход на первую линию обороны, затем опустился мост – ворота распахнулись.
Савойская пехота только этого и ждала. Она тотчас ринулась к воротам, ибо барбикан и палисады сгорели, и путь был расчищен. Но остановились в недоумении – из ворот вышел Франсуа Ла Дизье, Огюст де Виакур и едва державшиеся на ногах, израненные вассалы Матильды.
– Первая линия обороны не окажет вам сопротивления. – Произнёс Дизье, обращаясь к сержанту пехотинцев. – Прошу вас учесть, что мои люди добровольно сложили оружие. За вторую линию обороны я не в ответе.
Сержант кивнул Дизье в знак признательности и увлёк за собой пехотинцев, несущих штурмовые лестницы. За ними последовали конные рыцари…
…Франциск Обри-Макон метался по замку в панике. Он расточал проклятия на головы своих подданных, обзывая их предателями и ублюдками. Ибо никто не хотел погибать ради узурпатора. Бароны, ещё недавно восхвалявшие лже-графа, были полны решимости связать его ради спасения своих жизней и передать графу Клермонского или графу Савойскому, словом, как получится.
Наконец, Франциск перестал метаться по парадному залу. Его жена, наложницы и многочисленное потомство от страха забилось в угол.
– Никчёмные создания! – с ненавистью бросил он в сторону женщин и детей. – Что с вами будет, если меня убьют?
Женщины зарыдали.
– Где Матильда? – неожиданно вспомнил граф. – Где она? Пошлите за ней? Слуги!
Но никто не откликнулся на зов Его Светлости.
– Убью её и всех вас! Разом покончу со всеми!
Обезумевший самозванец обнажил кинжал и наступал на обезумевших от страха женщин. В этот момент в зал ворвались бароны, и Ла Бон вонзил кинжал в спину своего сюзерена. Тот упал как подкошенный, лицом вниз.
– Теперь мы должны открыть вторые ворота! Только так мы сможем рассчитывать на милость графов Клермонского и Савойского.
Отряд клермонцев с Жаном де Лером проникли в Безансон по подземного ходу. Клермонцы разделились на две группы. Первая предприняли попытку проникнуть к воротам второй линии обороны и открыть их; вторая – пленить Франциска Ла Доля Обри-Макона.
Клермонцы ворвались в зал, где, по их разумению, должен пребывать узурпатор. Перед взором разгорячённых воинов предстала следующая картина. Франциск лежал на полу, лицом вниз. На его спине, пропитав богатый наряд, буквально на глазах разрасталось кровавое пятно.
Вокруг тела стояли барон Ла Бон и его люди. Барон сжимал в руках кинжал, обагрённый кровью лже-графа. В дальнем углу, сбившись в стайку, жались испуганно друг к другу: Урсула, несколько камеристок и две бывшие фаворитки Франциска.
Увидев клермонцев, новоявленная графиня вскрикнула и потеряла сознание. Камеристки едва успели подхватить свою госпожу.
– Франциск Ла Доль Обри-Макон мёртв, – констатировал Ла Бон. И протянул командиру клермонцев окровавленный кинжал.
– Вы поступили благоразумно, сударь, – произнёс клермонец. – Назовите ваше имя…
– Барон Ла Бон… – последовал ответ.
– Позаботьтесь о женщинах, – приказал клермонец барону и поспешил покинуть зал, дабы присоединиться к своим сотоварищам, с боем побивавшимся к воротам второй линии обороны.
Де Лер метался по резиденции – искал Флоранс и Матильду. Увы, но их нигде не было. Обезумевшие от страха придворные забились, кто куда. Правда, во время поисков де Леру пришлось прикончить пару-тройку мерзавцев, попытавшихся напасть на него.
– Господи Всевышний! – взмолился он. – Неужели Флоранс и Матильда погибли?!