Дама в палаццо. Умбрийская сказка
Шрифт:
— Как обидно! Я искала как раз такую юбку. Ма, la prossima volta. Ну, может быть, в другой раз.
Отказавшись подыскать что-то еще по своему вкусу, я направилась к выходу, совершив изящный переход к следующей сцене, в которой они показали мне десять юбок и шесть платьев, которые мне наверняка не подходили, чтобы окончательно убедить, что мне нужен только серый атлас и ничто другое. Действие оживилось, когда одна из них подала реплику:
— Ма, Alessia, guarda un po’in magazzino, solo per sicurezza, загляни в кладовую, просто проверить.
Алессия удалилась изображать поиски юбки, о существовании и местонахождении
— Eccola.
Алессиа поднимает вверх юбку, и три грации уверяют, что это чудо.
Я была так уверена, что это — мое, что купила ее без примерки и вылетела за дверь, немножко раскаиваясь, что подпортила им игру. В другой раз я бы довела до конца шоу, которое начинается с тихого отказа, продолжается похоронными физиономиями, которые освещаются, когда кто-то вспоминает, что на какой-то забытой полке, или вешалке, или в кладовке завалялся желанный предмет. Только для меня.
С тех пор как я рассталась с Фернандо и Барлоццо, прошло меньше часа, и я решила посетить парикмахера. День едва начался.
Я четыре года слушала рассказы о заведении под названием «Контрасты». Оно, как мне помнилось, приткнулось где-то за Пьяцца делла Синьориа, а я как раз туда и направлялась. Попав сюда и дождавшись консультации колориста, я услышала собственный голос:
— Я хочу волосы цвета красной меди.
Он со снисходительной улыбкой заверил меня, что за это утро ему приходилось слышать и более неумеренные требования. Если Князь впервые в жизни покупал во Флоренции кожаные штаны, то я впервые перекрашивала волосы. Он продолжал:
— Прежде всего, надо обесцветить ваши. Они слишком темные, более светлый оттенок на них не ляжет. Я прошу вас обещать, что вы не станете смотреться в зеркало после окончания этой, первой стадии, а спокойно будете пить чай и доверять мне. Потом мы наложим медный цвет, подождем с полчаса, смоем, вымоем шампунем…
Он повторял мне все снова и снова, описывая каждые полшага спокойнейшим голосом, заглядывая в глаза, придирчиво изучая мою кожу, направляя мне в лицо свет лампы. Предоперационная подготовка прошла настолько успешно, что я доверила бы ему удалить мне миндалины, будь они еще при мне.
Я провела спиной к зеркалу три часа. Почти три с половиной. За это время колорист не раз проводил тихую консультацию со стилистом. Я чувствовала, что они довольны. Кто-то из них начал массировать мне голову пеной, добавляя все больше, затем перешел к гелю. Оба одновременно просушили мне волосы диффузорами. Я все еще ничего не видела. Оба одновременно выключили машинки и развернули мое кресло, позволив взглянуть правде в лицо. Все как я просила. Я провела руками по волосам цвета красной медной проволоки. Это мои волосы. Моя собственная длинная, завитая медная проволока. Я решила, что я ее люблю. И тут же поняла, что ненавижу. Я посмотрела еще раз. Все же больше люблю, чем ненавижу. Спокойный голос колориста внушал мне, что, как он и предполагал, этот цвет мне больше к лицу, чем мой натуральный.
— У вас бледная кожа рыжеволосой, синьора. Ваши темные волосы были ошибкой природы. Неудачным сочетанием ДНК. Как неправильный нос. У вас верное чутье. Вы были задуманы именно такой.
Он не умолкал: затронул европейскую историю и ее влияние на оттенки кожи и волос, поделился со мной подозрением, что у меня были русские или восточно-европейские предки — венгры, чехи или поляки, — которые в какой-то момент скрестились с рыжеволосыми норманнами. Он явно сомневался, что мне об этом что-то известно, и не расспрашивал меня о происхождении, а уведомлял о нем. Я крутила в руках кошелек и мяла в руках свитер. Подумать только, что бы он вызнал обо мне, случись ему удалять мне гланды!
Все работники салона собрались у дверей, чтобы пожать мне руку и заверить, что для них огромное удовольствие принимать меня. На улицу я вышла смущенной, стареющей девочкой со спичками. Я забыла в салоне серую юбку и, вернувшись за ней, увидела подходившего ко мне колориста с пакетом в руках.
— Ciao, principessa, — очень тихо сказал он, поднимая меня от неловкой стареющей девочки со спичками до титула княгини — вполне обдуманно.
Мне хотелось до встречи с Фернандо привыкнуть жить с рыжими волосами. И уж точно оттянуть встречу с Барлоццо. Я решила, что они в это время наверняка вернулись в отель вздремнуть после обеда, и заставила себя идти помедленнее. Я с кокетливой беспечностью заглядывала в каждую витрину, посматривала на рыжую женщину. Когда я вернулась в отель, консьерж сказал, что i signori еще не приходили. Я представила себе измученного Князя, пергаментные старые пальцы которого перещупали горы твида. Представила, как Фернандо прижимает пальцы к вискам.
Я приняла ванну и осторожно шагнула в юбку. На бедрах и сзади облегает очень-очень туго, а дальше тяжелый атлас спадал пышными складками, до самых голых лодыжек. Я накинула тонкую белую футболку с длинными облегающими рукавами, обтягивающую, как трико. Сунула ноги в отличные серебристые сандалеты, давным-давно купленные в магазине около Риальто. Запрокинула голову, как в салоне, и пальцами расчесала медные кудри. Жемчуга. Опиум. Я накрутила на шею атласную шаль двумя свободными витками, конец пустила через плечо. Где же они?
Я вышла на улицу и прошла по Виколо Порто Россо до Виа Торнабуони. Я загляделась на туфельки, вывешенные на ветку вишневого дерева в витрине YSL. Отвернувшись, я увидела в двадцати шагах Фернандо и Князя, удалявшихся от меня. Как видно, они только что прошагали мимо и, конечно, направлялись к отелю. Я пошла туда же. Когда я вошла, в вестибюле их не было видно, и консьерж повторил: «I signori sono ancora fuori». Я побродила по вестибюлю, перебирая карты, присаживаясь и снова вставая, поглядывая на дверь и отворачиваясь от нее. Может, то были вовсе не они? Потом я услышала голос Фернандо, спрашивавшего, в номере ли синьора. Я обернулась, и консьерж указал ему на меня.
— Sei tu?
— Certo sono io. — На мгновенье я забыла о медных волосах и новой атласной юбке.
Он подошел ко мне. Тронул мои волосы, отступил, чтобы лучше видеть. Притянул меня к себе и ничего не сказал. Барлоццо уже скрылся.
Он довольно грубо потянул меня к лифту, потом к нашему номеру. Он так ничего и не сказал.
— Если тебе не нравится, я могу изменить. Я просто хотела попробовать, и сегодня, ну, мне показалось, что момент подходящий. Не знаю… я вроде как почувствовала себя свободной, и захотелось сделать что-то ребяческое и глупое, и…