Дамиано Де Лука

Хантингтон Паркер С.

— Привет, я Люси. — Ее взгляд переместился на меня. — Ты Романо? Я никогда не видела тебя здесь.

О.

Она не знала, кто я.

Мои брови нахмурились, пока я не поняла, что она спросила только потому, что я стояла в ряду, обычно предназначенном для семьи Романо.

— Витали. Рената Витали. — Инстинкт бегства глубоко засел в моих ногах. Мне пришлось заставить их остаться на месте.

— О. — Она сделала паузу, и мы стояли в тишине, наблюдая за тем, как толпа увеличивается в размерах. Очень скоро мы превысим максимальную вместимость частного кладбища. —

Мне нравятся твои волосы.

Всегда ли женатые люди были такими конгениальными? Разве она не может быть счастлива рядом со своим мужем?

— Спасибо.

Она сделала паузу.

— Он все время смотрит на тебя. — Она прикусила нижнюю губу, словно не давая себе сказать больше.

Я впилась ногтями в бока бедер. Мои глаза умоляли меня повернуться и встретить его взгляд. Вместо этого я выдавила из себя:

— Кто? — Мне не нужно было спрашивать, чтобы понять, что Дамиан смотрит на меня с нескольких рядов позади нас, но не спрашивая, я открыла незнакомке больше, чем хотела.

— Дамиано Де Лука.

Его имя прозвучало из ее уст как-то не так, словно оно не предназначалось для нее. От меня не ускользнуло, что я не имею к нему никакого отношения. Но он смотрел именно на меня. Тысячи людей собрались здесь сегодня, чтобы оплакать жизнь Винсента Романо, а он пялился на меня с тех пор, как я его заметила.

Притяжение, которое мы когда-то испытывали, все еще сохранялось, потому что вся я была начеку, слишком близко к дыханию, чтобы это было комфортно. Я привыкла к вниманию. Я никогда не хотела его, но привлекала всю свою жизнь. Но, несмотря на то, что я провела четырнадцать месяцев, расцветая под вниманием Дамиана, я так и не смогла к нему привыкнуть.

Я заставила себя заговорить.

— Ты с ним знакома?

— Ашер представил нас раньше. — Она не сводила глаз с гроба Винсента, стоящего впереди, и мне пришло в голову, что она могла завести этот разговор, чтобы отвлечься. — Он немного пугающий. Вообще-то, не немного. Он действительно пугает.

Я не могла себе представить, что у меня есть привилегия говорить так свободно.

Я почувствовала на себе взгляд Дамиана.

— Я уверена, что есть женщины, которые думают то же самое о твоем муже.

— Верно. Но мой муж не смотрит на меня так прямо сейчас, а ведь мы молодожены.

Почему было так трудно дышать?

Я заставила себя не поправлять воротник платья.

— Возможно, Де Лука все еще так же невоспитанны, как и раньше. В конце концов, мы на похоронах, а пялиться невежливо.

— Мне не следовало поднимать эту тему. — Люси слегка хихикнула, что меня удивило, учитывая обстановку. — Извини, я немного навеселе. Ладно, я действительно навеселе и изо всех сил стараюсь не говорить много, но мне действительно хочется много говорить. Не знаю, зачем мне понадобилось столько пить сегодня.

Верно.

На похоронах Синдиката пили неоправданно много. Выпивка с ближайшими родственниками перед просмотром. Выпивка во время просмотра. Выпивка перед погребением. Выпивка после

погребения. Выпивка за ужином. Выпивка на вечеринке в честь поминовения. Выпивка, завершающая день похорон. У нее не было ни единого шанса.

— Поешь побольше перед сегодняшней вечеринкой в память о жизни Винсента. — Я посмотрела на нее, изучая ее остекленевшие глаза, и проигнорировала то, как от внимания Дамиано у меня зачесалась кожа. — И загляни к Дуэйну Риду за древесным углем или угольными капсулами.

Ее глаза загорелись.

— Чтобы впитать алкоголь?

Он все еще смотрел на меня? Почему он все еще смотрел на меня?

— Да.

Отвернись, Дама.

— Не могу представить, чтобы уголь хорошо связывался с алкоголем, — мой инструктаж упоминал об этом, но, когда Дамиан был так близко, я забыла, что Люси специализировалась в какой-то области биологии, — но я бы хотела проверить это. Может быть, на себе. Как на подопытном кролике. У меня всегда был дух морской свинки. Они мягкие и пушистые. Однажды у меня была такая.

Она немного путалась в словах, пока говорила без остановки.

— Ну, у моего приемного брата была одна. Думаю, она сбежала или что-то в этом роде, потому что мой приемный отец — он был полным засранцем, и я так его ненавидела, что, слава богу, уехала — сказал мне, что морская свинка никогда не вернется, если только не случится божественный акт, на который он никогда не вдохновится.

Она остановилась, чтобы икнуть.

— Но даже если бы он мог вдохновить на богоугодное дело, не думаю, что он воскресил бы морскую свинку. Или это был хомяк? — Боже правый, неужели она вывалила все, что пришло ей в голову. — На самом деле я не знаю, в чем разница. В любом случае, он был очень милым. У него были такие крошечные усики, и он съедал все, что я ему подбрасывала. Это было не так уж много, кстати, потому что у нас не было ни еды, ни денег, ничего.

Она повернулась ко мне лицом.

— О чем я говорила? Ах, да. О Боге. Нет, о Божьих деяниях. Я думаю, что божий акт, который бы его вдохновил, это, например, неограниченное количество пива или что-то в этом роде. А не воскрешение морской свинки. Почему мы говорим о морских свинках?

Боже правый, мне нужно было, чтобы она протрезвела и перестала болтать, как капитан Джек Воробей, нуждающийся в реабилитации и колонотерапии.

Я повернулась к Люси и прижала ее к себе с фальшивой улыбкой.

— Мы говорили о древесном угле или угольных капсулах. Они меня никогда не подводили. — Не то чтобы я часто пила. Я сменила тему, прежде чем она успела выдать мне устное эссе на тему "уголь против угля". — Винсент был одним из лучших мужчин, которых я когда-либо знала. Я не могу представить, чтобы какая-либо другая фигура мафии собирала такую толпу. Даже мой собственный отец.

Это должно было быть худшее из перенаправлений. Я не хотела говорить о своем отце и еще меньше хотела говорить о Винсенте. Я отогнала спазм боли при мысли о смерти Винсента, изо всех сил пытаясь создать эмоциональную дистанцию.