Дамиано Де Лука

Хантингтон Паркер С.

Марко направляет Шарлотту в сторону Грейсона.

— Ладно, иди поиграй со своим братом.

— Но…

— Иди, Шарлотта.

Она убегает, как раз когда Раф, разговаривавший по телефону со своим тестем, подходит к нам. Он видит детей, бегающих вокруг; Лив, Люси и Минку, отдыхающих у озера; Ренье, Карину и Люка у костра; меня, Марко, Бастиана и Ашера, расслабляющихся с пивом в руках — обычное субботнее барбекю.

Он качает головой.

— Вы, ребята, не можете сказать мне, что это не сюрреализм.

Я

вместе с ним любуюсь видом.

— Определенно.

Семь лет назад такая встреча была бы невозможна. Война между Андретти и Романо казалась бесконечной. Война Камерино-Росси собрала больше крови, чем фургон Красного Креста. Семья Де Лука не вызывала уважения.

Я терпеть не могу маму Рен. Рен до сих пор отказывается разговаривать с родителями, — но Марго Витали сделала то, что обещала. Я отдам ей должное. Она объединила пять синдикатов. Теперь у нас есть новое поколение, которое вырастет, так и не пережив ни одной из наших войн. Я долго не мог понять, как такой человек, как Винсент Романо, может быть причастен к свержению отца Рен, но, глядя, как моя дочь играет с детьми из каждого синдиката, я понял это.

Ашер, наконец, открывает глаза.

— Мы все хотели бы, чтобы Соф была здесь, чувак.

— Я скучаю по ней. — Раф проводит рукой по лицу, но на нем остается полуулыбка, когда он наблюдает за игрой детей. Так я понимаю, что с ним все в порядке.

Я ловлю Сэди, когда она пытается пробежать мимо меня и войти в дом.

— Куда это ты собралась?

Ее руки скрещены, и она выглядит злой с большой буквы «З».

— Иду забрать мою куклу Вуду, папочка!

— Твою что? — Я качаю головой. — Зачем?

— Я ненавижу Скарлетт! — Ее маленькие ножки топают, и было бы забавно, если бы истерикой занималась ее мама, а не я. — Я так ненавижу Скарлетт!

Скарлетт — дочь Рафа. Она полная противоположность своей матери, а значит, близнец Рафа. Темные волосы, коварная улыбка и эти глаза, которые я знаю, чего не знаешь ты.

— Ты не это имеешь в виду.

Но глаза Сэди превращаются в маленькие щелки, и, черт, может, она действительно это имела в виду. Для светловолосого, голубоглазого ангела в ней есть огненная жилка. Мне придется беспокоиться о ней, пока она не состарится и не поседеет.

Скарлетт продолжает разговаривать с Роуэном. Роуэн мой! Она крадет его у меня, — папа! Скарлетт — воровка.

О Боже, надеюсь, Скарлетт удастся. Роуэн — почти такая же проблема, как и сын Марко Грейсон.

Раф закатывает глаза и бормочет:

— Ашер, клянусь, твоему сыну лучше держаться подальше от моей дочери.

Ашер делает глоток пива, ничуть не смущаясь.

— Потому что он слишком сильно напоминает тебе себя?

До того, как София забрала Рафа, он спал в округе Росси и Новой Англии, где учился в школе-интернате вместе с Бастиано и Марко.

Я качаю головой и сосредоточиваюсь

на дочери.

— Откуда у тебя кукла вуду?

— Теперь она есть у всех! — Сэди скрещивает руки и задирает подбородок, выглядя гораздо старше своих пяти лет. — Это терапевтический способ выплеснуть ярость.

Клянусь, в наши дни дети растут на теледокторах. Меня снова охватывает желание выбросить все плоские экраны, планшеты и смартфоны в доме. На прошлой неделе Сэди подслушала, как мы с Рен трахались в спальне. Не знаю, что она поняла из всего этого хрюканья, но она спросила, не нашел ли я революционную схему управления гневом.

У нее мозг, сертифицированный Менсой, о котором люди только мечтают, в сочетании со зрелостью детсадовца. Головная боль, но моя милая маленькая головная боль.

— Боже, папочка. Приступай к программе. — Она убегает, прежде чем я успеваю задать ей еще какие-нибудь вопросы.

Я ставлю пиво, киваю ребятам и направляюсь на кухню, где только что видел Рен. У входа на кухню я прислоняюсь к стене и наблюдаю за ее работой. Ее одежда становится все теснее и теснее в тех местах, за которые мне хотелось бы ухватиться и укусить.

— Я знаю, что ты наблюдаешь за мной, Дамиан. — Она все еще не повернулась ко мне лицом.

Я не возражаю. Мой обзор не имеет себе равных. Я мог бы смотреть, как Рен танцует на кухне, весь день.

— Ты собираешься объяснить, почему мы это устраиваем?

— Я не могу пригласить своих друзей на субботнее барбекю?

Такое случалось, и не похоже, что у кого-то из нас есть частные самолеты, на которые мы можем запрыгнуть в любой момент. Но Рен избегает алкоголя, а в последнее время достаточно провести языком по ее соску, и она кончает сильнее, чем град.

Моя девочка беременна, и я знаю, что она хочет, чтобы наши друзья были здесь, когда она еще не родит. Я тянусь к холодильнику и достаю гигантскую коробку с едой на вынос. На ней логотип нашего местного спортбара, поэтому я знаю, что Рен к ней не прикасалась. Я протягиваю ее ей.

— Что это?

— Ты можешь разложить это по тарелкам, чтобы я мог отнести это ребятам?

— Конечно. — Она поднимает крышку и чуть не роняет ее, когда видит торт внутри. Он синего цвета, а надпись гласит: ЭТО МАЛЬЧИК! Рен поднимает на меня глаза. — Как ты узнал, что я беременна?

— Прошлой ночью ты во сне потерлась о мою ногу. Мне пришлось вытирать ее в туалете после твоего оргазма. — Я рассмеялся. — Ты даже не проснулась. Другие беременные женщины любят жареные огурцы и "Сникерсы", но не моя жена. Моя жена любит трахаться.

— Дамиан! — Ее глаза метались по кухне, видимо, проверяя, не затаилась ли где-нибудь Сэди. — Откуда ты вообще знаешь, что это мальчик? Еще слишком рано об этом говорить.

— Я просто знаю.

Она вскидывает бровь.

— Ты просто знаешь?