Дамир. Любой ценой
Шрифт:
Захлопываю на балконе дверь. Застаю Динку на кухне: набирает в чайник воду, ставит на газовую плиту.
Сажусь на стул, облокачиваясь спиной о стену. Прикрываю глаза, представляя альтернативную реальность.
Чёрт…
Как хочется, чтобы не было этих трёх проклятых лет.
– Чай, кофе? – спрашивает Дина, оборачиваясь.
Улыбаюсь. Вот и альтернативная реальность. Хотя бы секунду она выглядит прежней Диной, моей… Здесь и сейчас она в моём доме, готовит мне чай, кофе, а могла бы это делать каждый день.
–
Дина отворачивается. Рыскает по шкафчикам в поисках чашки.
Поднимаюсь на ноги. Достаю чашку и ставлю на стол. Не ухожу. Замираю на месте. Смотрю на Дину с высоты своего роста и понимаю, как сильно тянет к этой маленькой блондинке. Так хочется её обнять, усадить на свои колени, прижать к груди и никогда не отпускать.
– Что ты хотела мне сказать? – нарушаю тишину.
Дина вздрагивает. Поворачивается ко мне лицом, поднимает взгляд вверх.
Отдувает с лица упавшую прядь, поджимает губы.
Вижу, пытается собраться с мыслями, но не выходит. Взгляд потерянный, не её!
– Я очень хочу, чтобы наш сын рос в полноценной семье. У него должны быть и мама, и папа, но! Я не готова вернуться к тебе. Прошло слишком много времени. Я изменилась, ты – тоже. Я больше не та наивная девчонка, которую ты помнишь. Я… другая теперь, – её голос дрожит. Она теребит край своей кофты и опускает взгляд вниз. Вздыхает. – К Давиду я не вернусь! После всего я могу быть только другом. К тебе – тоже. Я больше не хочу никаких отношений. Ни с тобой. Ни с ним. Всё в прошлом!
– Забавно, – протягиваю с нескрываемой желчью. – Странная у тебя дружба, Дин. Приезжаешь с ним в больницу, держишь за руку. Успокаиваешь. Может ты и…
Она не даёт закончить мысль. Перебивает:
– Шагаев, не говори то, о чём будешь жалеть!
– Да ладно?! – ухмыляюсь. – Куда уже хуже?! Только что ты ясно дала понять, что я – мимо. Большое «динамо». Мне нечего терять. Могу говорить всё прямо. Мы же решили расставить точки над «и». Разве, нет?
– Решили поговорить, а не поругаться. Я хочу обсудить условия нашего дальнейшего воспитания сына.
– Ну, давай.
– Во-первых…
– Это много, Дин!
– Но я же ничего не сказала? – удивляется.
– Вот именно. Ты ничего не должна говорить. Уже поздно. Какие к чёрту разговоры?! Идём спать.
– Спать? С тобой? – её брови ползут вверх.
Улыбаюсь:
– Не со мной, а на кровати, – разворачиваюсь и ухожу, но в последний момент останавливаюсь в дверном проёме. Оборачиваюсь. – Если что, кровать у меня одна.
Глава 52
Дина
Боже, я не могу поверить, что всё это наяву; происходит со мной, здесь и сейчас...
Трудно дышу. Смотрю на его силуэт и задыхаюсь. Сердце болит, в душе надрываются струны. Думала, забыла, переболела, но!..
Самообман. Иллюзия, придуманная для себя, него.
Разве я могу находиться рядом? Имею право? Он же чужой. Глаза, улыбка, голос, запах, руки – всё прежнее, но он сам – нет. Чужой. Далёкий. Не. Мой.
Лунный свет, струящийся из окна, бросает блики на широкую спину. Я залипаю на его тату. Они огромные. Какие-то надписи, рисунки. Не разобрать ничего! Раньше тоже были, но не так много, как сейчас.
Дамир лежит на животе, повернув голову к стене. И, как хорошо, что он спит. Сейчас я могу быть самой собой. Не прятать взгляд, не краснеть! Я могу на него смотреть, сколько хочу.
Больно.
Очень больно смотреть. Лучше бы ослепла, чтобы никогда не видеть его.
Забиваюсь в самый тёмный угол. Снимаю джинсы, кофту. Остаюсь в одном нижнем белье. Обнимаю себя за плечи. Дрожу. Холодно? Нет. Но мурашки колючие, бегут по коже, да так много!
Как лечь? Рядом? На полу? Может, совсем не ложиться?! И зачем я здесь? Почему поехала с ним?
Вру. Опять. Если бы не хотела, не поехала бы! Но я с ним, в его доме и наедине.
Стою на месте, не шевелясь. Минута, две. Психика не выдерживает.
Делаю глубокий вдох, расправляю плечи. Подхожу к кровати, ложусь на самый край, подальше от него. В подкорку забирается запах. Знакомый до щемящей боли в груди. Древесный, терпкий, аромат. Он кружит голову, путает мысли.
Схожу с ума. Эмоции хлещут через край.
К чёрту!
Я буду просто спать и на этом всё.
Закрываю глаза и вижу его. Невыносимо. Немыслимо. По-дурацки всё.
Дамир перекатывается на бок. Касается моего тела ногой. Вздрагиваю.
– Дин, – зовёт Дамир, и я оборачиваюсь.
Спит. Хмурит брови. Бубнит под нос какую-то ересь, среди которой отчётливо слышится моё имя.
Выдыхаю с облегчением.
Веки тяжелеют. Засыпаю. Сквозь сон ощущаю его дыхание. Оно обжигает шею и колышет волосы на затылке. Настойчивая рука опускается на мой живот. Проводит извилистую линию сверху вниз, замирает на резинке трусиков.
Просыпаюсь окончательно. Хочу пошевелиться, но не могу. Дамир придавил всем весом, закинув на меня ногу, руку, будто сковал оковами, оплел тугим канатом.
Наши сердца стучат в унисон. Тихо, размеренно. Я уже не сплю, он, наверное, – тоже. Просто наслаждаемся покоем, одним на двоих.
Наши касания, кожа к коже, действует впечатляюще, отчего внизу живота затягивается плотный узел.
Облизываю пересохшие губы, кусаю их. Не специально. Так получается.
А он...
Тактично перекатывается на живот. Опирается на согнутые локти, раздвигает коленом мои ноги и устраивается между бёдер.
Я смотрю на него с широко распахнутыми глазами и в ночном полумраке узнаю этот томный взгляд. Взгляд, который красноречивее тысячи слов. Он словно спрашивает, а я...