Дамоклов меч
Шрифт:
Анна с интересом наблюдала за лицом откинувшегося на спинку стула шефа КЮРЕ — левая бровь приподнята под немыслимым углом, и без того тонкие губы вытянулись в едва заметную линию, за ней она почти видела крепко сжатые зубы; мускулы нижней челюсти неестественно напряжены. Если бы кому-нибудь вздумалось писать в эту минуту с него портрет, самым подходящим названием было бы “Дилемма”.
Смит между тем напряженно размышлял. Анна, конечно, сможет заставить Римо Уильямса отправиться разыскивать “Юрия Гагарина”. А это решит многие проблемы — и решит в кратчайший возможный срок. Осталось разрешить последние сомнения, мучившие Смита с того момента, как советский “шаттл” приземлился на американской территории.
— Я знаю, вы — человек слова, мисс Чутесова. И поэтому у меня есть одна просьба к вам.
— Слушаю вас, доктор.
— Дайте мне слово, что посадка “Гагарина” не являлась частью плана, направленного против КЮРЕ или самой Америки.
— Даю вам честное слово, доктор Смит.
— Принято. — Смит примирительно поднял руки. Затем, опустив их, он нажал кнопку интеркома; в голосе его появился прежний ледяной тон: — Миссис Микулка? Распорядитесь, чтобы мистер Чиун спустился ко мне.
— Мистер... э-э... это тот самый, что все время называет вас Императором?
— Да, — Смит досадливо поморщился, — это и есть мистер Чиун.
— О, я немедленно позову его, доктор Смит. Знаете, он такой славный. Так жаль, что у него эта ужасная болезнь...
— Болезнь? — удивленно переспросила Анна. Смит отключил связь.
— Из соображений безопасности Чиун зарегистрирован как пациент санатория “Фолкрофт”. Страдающий тяжелой формой вялотекущей шизофрении. Это объясняет персоналу все странности его поведения — например, его утверждения о том, что он является единственным защитником президента и конституции.
Извинившись перед Анной Чутесовой, Смит потянулся к флакону с “маалоксом”.
Глава 8
Анна Чутесова наконец нашла то, что так давно искала. В этом не было никакого сомнения. Долгие годы она умудрялась идти по кремлевским бюрократическим джунглям так, словно под ее ногами вилась проложенная для нее одной золотая тропка. Но ни разу до сегодняшнего дня не пришлось ей встретить мужчину, который мог бы устоять перед ее шармом, ее холодной и властной чувственностью, ее женственностью или — если все это не помогало — ее главным оружием, презрительной мимолетной усмешкой.
Формула ее успеха была проста: никогда не желай мужчину больше, чем он желает тебя. Все без исключения мужчины волочились за ней; Анна, со своей стороны, притворялась, что не обращает на них внимания. Научилась она этому давно — еще работая в центральном аппарате комсомола, советской молодежной организации. Один из членов Центрального комитета оценил ее ум, но еще больше оценил он ее стройные ноги. Вследствие чего и сделал Анне, тогда шестнадцатилетней красотке, соблазнительное предложение. За одну ночь, проведенную с ней, он пообещал отправить ее с группой членов ЦК в ознакомительную поездку по Швеции.
Анна, конечно же, согласилась. Первую часть договора она вытерпела с трудом — соблазнитель из ЦК умудрялся сочетать проворство осьминога с поистине акульей ненасытностью. Но после нескольких часов мучений все оказалось позади. Несколько последующих дней Анна жила ожиданием.
Но функционер, казалось, забыл о ней. На одной из политинформаций она, зажав его в угол, потребовала выполнения второй части договоренности.
— Как насчет моей поездки? — нахмурив брови, спросила она.
И отвела взгляд — видеть этого типа было ей не по силам. Собственное поведение тоже не доставляло ей удовольствия, но так хотелось увидеть тот, большой мир за пределами Союза; к тому же опыт зарубежных поездок помогал карьере, а именно карьера политика всегда была ее тайной мечтой.
— Поездки?
Функционер ЦК удивленно приподнял брови. Анна впилась взглядом в его непроницаемые черные глаза.
— Да, поездки. Вы что, забыли наш договор?
— А что, он есть у вас в письменном виде? — вопросом на вопрос ответил чиновник, криво усмехаясь.
— Вы же сами знаете, что нет...
— Нет документа — нет и договора, — отрезал тот и, высвободившись, зашагал прочь по коридору, оставив Анну теребить в бессильной ярости комсомольский значок, приколотый к недавно купленному свитеру — тому самому, в котором она надеялась пощеголять в шведской столице.
С тех пор Анна поклялась никогда не желать чего-либо так страстно, чтобы оказаться способной предать из-за этого самое себя.
Это не мешало, а, наоборот, помогало ей взбираться вверх по партийной лестнице. Неудачи заставляли ее презрительно усмехаться и пробовать с другой стороны. Она обнаружила, что, будучи свободной от симпатий и антипатий, не делая авансов и ни о чем не прося, она почти всегда получала то, к чему стремилась. Способ был простой — никогда не позволяй этим ублюдкам понять, что тебе нужно на самом деле. Они и так отдадут это тебе — когда окажется, что взамен им нечего из тебя выудить.
Даже две встречи с Римо Уильямсом, чье сексуальное притяжение пробуждало ее тело, изголодавшееся по любви, не заставили ее сдаться. И только потому, что сам Римо желал ее больше, чем она — его. Может быть, ненамного больше, но эту разницу Анна почувствовала и поэтому позволила своим рвущимся чувствам воплотиться лишь в форму легкого флирта, не более.
И теперь она сидела на переднем сиденье автомобиля рядом с восьмидесятилетним, корейцем с манерами сварливой старушки и сексапильностью пожилой ящерицы.
— Сбавь скорость! — сердито дернула его за рукав Анна. — Мы же разобьемся, Чиун!
— А как? — с интересом спросил последний Мастер Синанджу, вытягивая шею, чтобы видеть дорогу, хотя сидел он на положенных на шоферское сиденье двух тюфяках.
— Нажми на тормоз ногой, — ответила Анна. Она невольно прикрыла глаза — мимо окна просвистел, словно пуля, фонарный столб; машина мчалась со скоростью девяносто миль в час.
— Я не могу.
— Почему это?!
— Моя нога стоит на другой педали, которая заставляет эту повозку двигаться. — В голосе Чиуна слышалось беспокойство. — Если я уберу ее, то повозка остановится и те, кто едет позади, обязательно врежутся в нас.