Дамоклов меч
Шрифт:
— Страшным не кажется! — взвыл Чиун, но, опомнившись, снова перешел на шепот. — Вытащи вату из своих недостойных ушей! Больше ни в чьих жилах не будет течь подлинная кровь Мастеров Синанджу. Наш род закончен. Когда я очнулся от тяжкого сна, это ужасное знание внезапно снизошло на меня. Семя не играет более в моих чреслах. Ни одна женщина больше не понесет от него.
Римо встал.
— Я прекрасно понимаю твое состояние, папочка, но... Прости, но сколько я тебя знаю, дети, по-моему, интересовали тебя меньше всего. Я вообще всегда думал, что на мне лежит еще и эта обязанность... Ну, ты сам понимаешь.
В глубине потухших глаз на секунду затеплился огонек.
— Разумеется, она лежит на тебе, Римо. Но в жилах твоих течет не моя кровь. В тебе есть, конечно, что-то корейское, и мы оба знаем об этом, но к роду подлинных Мастеров Синанджу ты, увы, не относишься.
Римо сунул руки в карманы.
— Ну, если это так заботит тебя — сочувствую. Но мне всегда казалось, что и я на что-то гожусь.
Протянув руку, Чиун коснулся его плеча.
— Прошу тебя, не обижайся, сын мой. Но родной и приемный сын — вещи разные. Хотя иногда мне кажется, что моя покойная жена и вправду принесла тебя под шепот волн нашего залива...
— Тогда в чем проблема?
— В том, что мое семя умерло.
— Ну, умерло. Жениться снова ты ведь вроде не собирался?
— Тьфу! — гневно сплюнул Чиун. — Никоим образом! Одной жены с меня хватит. Но семенем Синанджу, что было во мне, я все же собирался воспользоваться.
— Зачем? Сдать его в банк спермы?
— Римо, ты снова оскорбляешь меня!
— Хорошо, хорошо, прости. Я просто не понимаю, из-за чего все эти страдания. С тобой вроде все в порядке. А значит, и со мной. Для меня это, сам знаешь, самое главное.
— Вот, вот, — горько закивал Чиун. — Ты всегда жил сегодняшним днем и никогда не думал о будущем. Но я попытаюсь объяснить все так, что даже твое окаменелое сердце проникнется всей глубиною горя, что так неожиданно обрушилось на меня.
Римо скрестил руки на груди.
— Я весь внимание.
— Я — последний в роду подлинных Мастеров Синанджу. Правда, последний Мастер — ты... и хотя крови Мастеров в тебе нет, но все же кое-чего ты стоишь.
— Спасибо, папочка, — хмыкнул Римо.
— О нет, я не смеюсь над тобой. Ты весьма преуспел за все эти годы. Для белого, разумеется. Но Синанджу — это не просто опыт, не просто знание его искусств. Это — голос крови, которая текла в жилах моих предков тысячелетиями.
— Ага, и все развалилось, когда оказалось, что никто из твоих родичей не способен и пальцем двинуть, — заметил Римо. — Вот почему на сцене пришлось появиться мне.
— Это было бы слишком просто... Хотя чего еще ждать от твоих закостенелых мозгов? Ладно. Молчи и слушай. Так вот, ты — последний Мастер Синанджу. И когда я стану прахом, мое место должен занять ты. Но представь — вдруг что-то с тобой случится?
— Придется тебе начать все сначала и учить кого-то другого, я думаю.
— Я слишком стар для новой изнурительной борьбы с великовозрастным балбесом, сын мой. Так что если ты оставишь сей мир, мне придется взять на обучение дитя — этого требует наша традиция. Предпочтительно корейское дитя, Римо. Предпочтительно из нашей деревни, и главное — рожденное от моего семени.
— Понял, — кивнул Римо. — Если я ухожу со сцены, у тебя появится другой сын.
— Да, — закивал Чиун. — Наконец ты понял. — Неожиданно голос его дрогнул, и он бросил на Римо подозрительный взгляд. — Что ты имеешь в виду — другой сын?
Римо пожал плечами.
— Ну, я хотел сказать: вроде меня. Я ведь все же твой сын... в некоторой степени.
— Нет, ты не это хотел сказать, Римо. Прошу, не скрывай ничего от меня.
— Ну ладно, — Римо вздохнул. — Видишь ли... я знаю о твоем умершем сыне.
— Откуда? — быстро спросил Чиун. — Я никогда не рассказывал тебе об этом.
— Никогда, — согласился Римо.
— Значит, ты рылся в моих свитках, да?
— Никогда, — снова повторил Римо, приложив к сердцу скрещенные пальцы и сопроводив сей жест бойскаутским приветствием.
— Тогда откуда же?
— Мне рассказал об этом Великий Ван. Мы говорили об этом, когда его дух посетил меня на пороге посвящения в Мастера — помнишь?
— Старый сплетник! — процедил сквозь зубы Чиун. — Остался таким даже на том свете.
— О мертвых так нехорошо отзываться, папочка. Не говоря уж о величайшем из Мастеров Синанджу.
— Как бы то ни было, я не желаю об этом говорить.
— Это я понимаю. Но когда-нибудь тебе все же придется, наверное. Может быть, когда-нибудь и я окажусь еще одним сыном, которого судьба лишила тебя.
— Нет. Ты должен отомстить ей, Римо.
— Ты хочешь отомстить судьбе?
— Это твой долг. Наш долг. Долг перед Синанджу.
— Согласен.
— Но мы должны быть осторожны, — предостерегающе поднял палец Чиун. — Я не желаю, чтобы ты тоже лишился семени.
— Ну, за меня не беспокойся, — хмыкнул Римо. — Я думаю, что еще сгожусь на что-нибудь добрый десяток лет.
— Ты опять не слушал меня, — огорченно вздохнул последний из подлинных Мастеров Синанджу. — Это никак не связано с возрастом — по меркам Синанджу я еще очень молод, — но с кознями наших недругов. Кто-то сделал это со мной. И сделает со многими другими. Мы должны остановить его.
— Понятно, — кивнул Римо, хотя на самом деле понять он не мог ничего. — Остановим, а как же.
Снова откинувшись на подушки, Мастер Синанджу устало закрыл глаза.
— Слушает, но не слышит, — сокрушенно пробормотал он. И отвернулся к стене.
Когда Римо вошел в кабинет Смита, между шефом и Анной шел более чем оживленный разговор.
— А я говорю вам, что кто-то организовал дьявольский заговор против моей страны! — Анна, похоже, была уже близка к истерике.
— Успокойтесь, пожалуйста, мисс Чутесова. Я вполне понимаю ваше разочарование, но ваша теория, мягко говоря, слабовата.
— То, что я знаю, я знаю, Смит.
— А я вот ничего не знаю, — встрял Римо. — И если бы кто-нибудь просветил меня...