Дамская вендетта
Шрифт:
— Неужели ее ни разу за руку не поймали?
— Чаще всего ее проделки оставались незамеченными, ведь продавцы в большинстве своем лохи натуральные! Конечно, редко, но бывало, что попадалась. Но поплачет, пожалуется на жизнь, вернет товар, ее и отпустят. А потом дома рассказывает мне о своих проделках и хохочет. Я с этим ничего поделать не мог и чувствовал, что когда-нибудь все это очень плохо для нее кончится. Меня самого с детства приучили — чужого не тронь! Лучше попроси. Но Галка считала, что можно и нужно хватать все, что плохо лежит. Вот и нарвалась по-крупному.
— Анатолий, а зачем Галина сейчас в Тарасов приехала?
— Я вначале, по глупости своей, подумал, что соскучилась и решила вернуться ко мне. Знаешь, Таня, я бы, честное слово, простил ее и принял обратно. Но Галка сказала, что проблемы у нее какие-то в Москве, надо от кого-то спрятаться. Ну, я сказал: «Живи, мне не жалко».
— Чем она здесь занималась?
— Не знаю, шлялась все время где-то, даже по ночам.
Скорее всего, Оленин на самом деле был неосведомлен о Галиных делах, но вот обеспечить ей алиби или опровергнуть его он, вероятно, мог. Пока он не слишком опьянел, я поинтересовалась:
— Толя, ты не помнишь, была ли Галя здесь в ночь с субботы на воскресенье и вечером в воскресенье?
— В субботу и воскресенье? Не было, я все выходные один куковал. За ней в субботу сарай на колесах приезжал, в смысле джип. Снег сильный шел, но я в окно его разглядел. Галка поговорила с кем-то по трубе и выпорхнула из моего гнездышка, как птичка.
— Скажи, а Галина как-то называла того, с кем по телефону разговаривала?
— Нет, она меня курить на улицу отправляла, когда ей звонили.
— Неужели ты не прислушивался?
— Прислушивался, но ничего интересного не расслышал.
— Как ты думаешь, в джипе был тот, от кого она из Москвы сбежала?
— Вроде бы нет, хотя ее не поймешь.
— Номер ее мобильника знаешь?
— Нет, без понятия, — сказал Оленин и закурил «Приму».
— А номер того «сарая» на колесах?
— Три икса, три четверки.
— А регион наш или московский?
— Черт! Не помню, — сказал Толян, стряхивая пепел прямо на пол.
— Может быть, к ней сюда кто-нибудь заходил?
— При мне никого не было, джип все время на улице за два дома отсюда останавливался. Стекла тонированные, кто внутри сидит, не видно. Как-то шел с работы пораньше, а «сарай» как раз мне навстречу едет, вот я и обратил внимание, что номера крутые. Зашел домой, а Галка лежит на диване и плачет. Я стал ее утешать, спрашивать, что случилось, она ничего толком сказать не может и лицо руками закрывает. Потом синяк мне под глазом показала и сказала, что могут совсем убить.
— За что?
— Я тоже спросил, кто и за что, но она промолчала. После этого Галка совсем нервная и дерганая стала. На меня даже с кулаками бросалась, будто я виноват в чем-то.
— Когда это было?
— Тот джипарь частенько к ней сюда подруливал, я его и сам видел в окно, и соседи мне говорили. А фингал ей под глазом вчера, нет, позавчера поставили.
«Понятно, значит, сразу после того, как в Катиной машине появился жмурик, — сопоставила я. — Наверное, Галину „учили“ так, чтобы держала язык за зубами. Неужели Гуревич все это знал?»
— Ее били, а она все равно сбежала с ними! — с досадой сказал Толян. — Я же пальцем ее, суку, ни разу не тронул, а надо было.
— Кстати, Галина не говорила, она вообще-то в Москву собиралась возвращаться?
— Не знаю, она никуда пока не собиралась. Утром здесь была, об отъезде даже не заикалась, а с работы пришел — ее и след простыл. Все вещички свои забрала, только вот помаду на зеркале забыла, а еще зарплату, что я вчера получил, нашла в ящике под газетой и уперла. Пусть мне тесть все это компенсирует, так и передай ему! Он, что же, думал одним литром водяры от меня отделаться?
— Нет, водка оказалась в моей машине по чистой случайности.
Оленин вдруг посмотрел на меня протрезвевшими глазами и сказал:
— Может, я зря тут перед тобой язык распустил? Вдруг ты не от тестя? Галка говорила, что ею могут из ментовки интересоваться, потому что живет здесь без прописки. Я почему-то тебе на слово поверил. Все, больше ни слова, молчок, тсс. — Оленин дрожащей рукой стал наливать очередную порцию огненной воды и даже пролил немного на стол. — Жаль, водка хорошая, я теперь всегда такую покупать буду, если до следующей зарплаты с голоду не подохну.
Седьмая или восьмая рюмка оказала свое магическое действие, и Толян далее стал разговаривать больше с собой, чем со мной:
— Вот дура-то, дура, с бандитами какими-то связалась! На таких «сараях» с иксами и четверками только братки ездят. Теперь точно в тюрьму попадет. Хотя что это я Галку жалею? Она мне всю жизнь испортила, стерва!
Настроение у Толяна вдруг резко поменялось, и он стал поливать свою бывшую жену последними словами. Поток его «красноречия» было трудно остановить, я никак не могла вклиниться между его междометиями и бранными словечками, чтобы задать новые вопросы. Еще после парочки опрокинутых рюмок Оленин совсем перестал что-либо соображать, а потом и вовсе захрапел, отвалившись на спинку стула.
Я встала из-за стола, достала из сумки полиэтиленовый пакет и на всякий случай положила в него оставленную Галиной губную помаду. Беглый осмотр хибары не принес никаких результатов, других женских вещей там не нашлось, да и вообще ничего интересного у Оленина не было. Я надела шубу и на цыпочках пошла к двери, потом вдруг прониклась к пьянице жалостью, вернулась к столу и положила под бутылку пятьсот рублей, чтобы несчастный на самом деле не умер с голоду.
Глава 14