Дамский негодник

Милевская Людмила Ивановна

Она осеклась и застыла, испуганно уставившись на подругу. Далила прекратила рыдать и задыхаться.

— Давай уж сюда твое самое дорогое, — сказала она, отбирая у Людмилы стакан.

Вылив в него половину пузырька, Далила лихо, не поморщившись, выпила горькую жидкость и согласилась с Елизаветой Бойцовой, давней своей оппоненткой.

— Лизка права, — горестно сказала Далила, — нет женщине счастья рядом с мужчиной. Нет.

— А кто эта, Лизка? — почему-то шепотом спросила Людмила.

— Президент женского

клуба. Хочешь быть его членом?

Людмила вылила в рот остатки лекарства и заявила:

— Членом быть не хочу! Тогда уже лучше членшей!

— Членшей и будешь, — пообещала Далила и твердо заверила: — А мужика твоего мы в стойло вернем. Ой, отпустило, — порадовалась она, игриво добавив: — Что-то я захмелела.

— Правильно, капли-то на медицинском спирте. Карачка сам их делал…

— По лучшему в мире рецепту, по самому дорогому, — беззлобно «лягнулась» Далила и, чмокнув в щеку подругу, призналась: — А все же мы, бабы, стервы, завидуем мы друг другу.

Людмила охотно с ней согласилась:

— Завидуем, а завидовать нечему. В какую семью ни глянешь, одно и то же: муж притесняет жену.

Далила напомнила:

— А как же Марина Калоева? Из твоих слов я поняла, что Марина неплохо устроилась. Все шло по схеме: неврастеничка доставала хорошего парня на все лады, бедняга же отбивался.

— Так, как Марина устроилась, врагу не пожелаешь, — отмахнулась Людмила. — Мало, что Миша гулял, их взгляды расходились по каждому пустяку. Марина уступала, Мишка наступал. Сама посуди, что за мед вечно кланяться? Калоев и сделал из жены неврастеничку. А потом понял, что перестарался, и руки на себя наложил.

— Что-то я не пойму, — удивилась Далила. — Я вроде слышала, что Миша Калоев убит.

— Это Карачка так считает, а «менты» в один голос твердят: самоубийство.

Далила деловито осведомилась:

— Почему они так решили? И почему твой муж думает по-другому? Какие Карапет Ашотович аргументы приводит?

— А вот этого я не знаю, — обиженно сообщила Людмила. — Кара со мной не очень-то откровенничает. Так что делать будем, психолог? — горестно спросила она.

— Надо подумать.

Подумали и решили, что Далила в ходе лечения выяснит, в каких отношениях Карапет Ашотович состоит с Мариной Калоевой.

— Если у них действительно далеко зашло, не переживай, — успокоила она подругу. — Есть масса способов расстроить их пылкие чувства. По опыту знаю, относительно истинных качеств любимых женщин мужчины склонны погружаться в иллюзию.

Людмила воспряла:

— Вот именно, нужно срочно открыть Карапету глаза. Еще не известно, как погиб бедный Миша.

— Ты о чем? — насторожилась Далила.

— Может, Марина сама же мужа и пристрелила. Сколько ее ни расспрашиваю, она про тот день категорически не хочет со мной говорить. Сразу в слезы, притворщица. А Кара вообще на днях заявил: «Не суй нос в чужие

дела». Где справедливость? — возмущенно спросила Людмила. — Его-то нос там уже побывал. Выходит, у него с Мариной дела, которые мне чужие?

— Получается, так, — согласилась Далила. — Но ты не горюй, я осторожно все разузнаю, а после этого предпримем серьезные меры. Можешь не сомневаться, семью сохраним.

— Только на тебя и надежда, — простонала Людмила.

На том и расстались.

Ах, не знала Далила, как опрометчивы ее обещания.

Глава 9

Существуют три вещи, которые Далила с детства терпеть не могла: она органически не любила подслушивать, подглядывать и выпытывать.

Но зато Далила прекрасно умела прислушиваться, подмечать и вникать в чужие проблемы — качества, пригодные для психоаналитика. Обещая Людмиле разведать о тайнах Карапета Ашотовича, Далила не собиралась ничего специально выпытывать. Она знала: в ходе анализа психического состояния пациента откроется все само.

Так и вышло. Какое-то время муж Людмилы вежливо мялся. Памятуя, что доктор — подруга жены, он дипломатично старался не отвечать на вопросы. Тогда Самсонова ввела его в курс:

— Если отыщем корень бессонницы, возможно, вам сразу же полегчает. Так часто бывает. Но в любом случае вам надо выговориться, а мне надо искать. Не отыскав причины невроза, я не знаю, как вас лечить, а если вас не лечить, могут быть нежелательные осложнения.

— Осложнения всегда нежелательные, если они касаются нас, — поправил ее Сасунян, не подозревая, что Самсонова умышленно дала ему эту возможность, приглашая пойти на контакт.

— Вы правы, — подхватила она ответный посыл, — я вообще-то дружу с родным языком, но иногда допускаю ошибки. Зато ваша речь безупречна. Так безупречна, что возникает сомнение, знаете ли вы армянский язык.

Карапет Ашотович расплылся в самодовольной улыбке:

— Конечно, знаю. Я с детства на нем говорю, как и на русском. Моя русская мама говорила только по-русски, а теперь уже и я обрусел, перестал говорить по-армянски.

— Почему?

— На армянском не с кем общаться. Жена армянского вовсе не знает, дочка так себе. Не хочет учить. Рубен, друг мой, погиб, теперь вот и Миша…

— Миша Калоев говорил на армянском? — удивилась Далила.

— Да, Миша хорошо знал армянский. Марина, его жена, наполовину армянка, а говорит лишь на русском. Ну, Людмила моя, понимаете сами. Бывало, собираемся семьями, жены рядом всегда, а нам с Мишей надо личную жизнь обсудить. Вот мы и пользуемся тем, что жены не знают армянского. Пользовались, вернее… — мрачнея, поправился Сасунян.

— И богатая была у покойного личная жизнь? — спросила Далила.

Карапет Ашотович усмехнулся: