Дамский негодник
Шрифт:
— Чтобы он одумался и меня пожалел.
— Но зачем он вас травит?
— Не знаю. Наверное, передумал жениться и решил избавиться от меня.
— Разве люди так расстаются? Он что, ненормальный?
— Очень даже нормальный, — заверила девушка и в доказательство слов добавила: — Он очень богатый.
— А вы не ошибаетесь? — спросила Далила. — Я навидалась такого. Он к вам охладел, вы паникуете вот и придумываете бог знает что.
— Нет! Он действительно меня убивает!
— В таком случае советую срочно обратиться
Анфиса в отчаянии потрясла головой и воскликнула:
— Хорошо, вам я скажу. Я одна здесь, совсем одна. Отец давно умер, мать алкашка, тетка не любит меня, бабушка вот-вот умрет. И все они там, в поселке, а я тут, в Петербурге, совсем одна. Есть, правда, подруга, но она глупая, круглая дура. Есть еще одна, но я ей не доверяю. Есть у меня друг, он сначала не верил, а потом, когда я те грибочки ему дала, он поверил.
— Почему он поверил? — содрогнулась Далила.
— На экспертизу грибочки отнес. А затем и мороженое, точнее, ту лужу, что от него осталась.
— И что же?
— Выяснилось, что и там, и там яд, — хлюпнула носом Анфиса и горестно вопросила: — Ладно, грибочки, но откуда взяться яду в мороженом? Мороженое импортное, дорогое, он мне приносил. И там обнаружили яд.
— Какой яд? — поразилась Самсонова.
— Я не помню название. Оно сложное, длинное и химическое, а у меня по химии тройка была.
— Почему же друг вас не защитит?
Анфиса пожаловалась:
— Друг приказал его бросить.
— Правильно приказал.
— Но я не могу. А он пользуется этим и травит, травит меня на каждом свидании, хотя и клянется в любви!
— Так прекратите эти свидания или обратитесь в милицию.
— Не могу! Я люблю его! Очень люблю! И сегодня он должен приехать! Он даже на ночь останется! Я ужасно боюсь! Чует сердце, этой ночью погибну! Спасите меня!
— Как же я вас спасу? — раздосадованно изумилась Далила.
— Помогите его разлюбить!
Это был вопль отчаяния. У Самсоновой отлегло от души.
«Про грибочки девочка наврала, — мысленно заключила она. — Для сгущения красок придумала. Все фантазии детские, но ей действительно плохо и одиноко. Любовник бросает, она мечется, наверняка ему угрожает, возможно, и шантажирует. Так часто бывает. В итоге его терпение лопнуло и разразился скандал. Девочка сорвалась, гадостей наговорила — все, теперь виноват не он, а она. Под скандал он, хитрец, и улепетывает.
Но я ей зачем?
Как зачем? Не знает, что делать, увидела табличку на двери, решила привлечь меня, авторитетную личность, он сегодня придет. Она хочет, чтобы я на него повлияла, вот и тащит к себе.
Что ж, попробую повлиять, но, конечно же, не сегодня».
Анфиса тем временем громко рыдала.
Нервно взглянув на часы, Самсонова попросила:
— Не надо плакать. Уверяю вас, все наладится. Почему бы нам не встретиться завтра утром, как и собирались?
— Поймите же наконец, я не могу ждать до завтра! Я
— Не капризничайте, сколько тут осталось уже до утра?
— Хорошо, идите, — хлюпнула носом Анфиса. — Но знайте, если я не доживу до утра, виноваты будете вы!
— Ладно, — вздохнув, согласилась Далила, — виноватой считайте меня.
Она вышла из кабинета и, устремляясь к лифту, подумала: «Вот вам и городская жизнь. Куда мы придем, если уже у таких молодых страхи, навязчивые состояния и истерия?»
Глава 3
Самсонова не дождалась Анфису следующим утром. То, что девушка не пришла, Самсонову не взволновало, а рассердило.
— Знала бы ты, Дашенька, как жаль времени, потраченного впустую, — посетовала она секретарше в следующий понедельник. — Над книгой некогда поработать, столько домашних дел, а тут…
— Что? Не пришла Пекалова! — ахнула Даша.
— Не пришла. Все, никогда больше не попадусь на уловки несерьезных людей, — в который раз поклялась с досадой Самсонова.
Секретарша кивнула с сочувствием, но напустилась:
— А все ваша доброта, Далила Максимовна, сколько раз я вам говорила…
Наткнувшись на горестный взгляд патронши, Дарья одумалась и проворчала:
— Я и сама виновата. Впредь буду умней. Теперь не стану тревожить вас из-за взбалмошных и вздорных девиц.
— Тебя я не виню, она дерзко ко мне прорвалась.
— Уж найду способ, как обламывать наглючек, — заверила секретарша.
— Спасибо, — поблагодарила Самсонова и вздохнула: — Увы, порывы юности движимы настроением. Я слишком занята, чтобы потворствовать этим порывам. Правильно, Дашенька, не пускай больше ко мне случайных девиц. Я на тебя очень рассчитываю, — заключила Самсонова и больше не вспоминала Анфису.
Не вспоминала до тех пор, пока не увидела сон. Это был кошмар в стиле голливудских ужастиков. Анфиса опять рвалась на прием к Далиле, но выглядела она безобразно. Это была не стройная симпатичная девушка, а черный раздувшийся труп. В гниющей плоти его кишели белые черви. От трупа исходил удушливый смрад, но труп надвигался и зловеще вопил:
— Ты! Ты виновата! Ты меня не спасла!
— Почему я должна была вас спасать? — вежливо интересовалась Далила во сне. — Почему именно я? Я психоаналитик, а не милиционер.
Труп громыхал инфернальным хохотом:
— Xа-xa! Почему ты?! Потому, что я просила тебя о помощи! Тебя, а не ментов! Теперь знай, это ты! Ты убила меня! Своим равнодушием ты меня погубила!
Самсонова хотела бежать и не могла: ноги словно в землю вросли. А труп неотвратимо надвигался: удушливый и ужасный — ходячая плантация белых червей. Жуткие руки угрожающе тянулись к застывшей от страха Далиле. Сейчас они тронут ее, сейчас схватят, сойдутся на шее и…
И… в этот миг раздался неописуемый звон.