Дамский негодник
Шрифт:
На самом деле Самсонова добросовестно слушать пыталась, но в голове вертелось: «А теперь он хочет меня убить! Раз травил! Два травил! Травит и травит, то мороженым, то грибами! Еле выжила!.. И сегодня он должен приехать! Он даже на ночь останется! Я боюсь!»
Перед глазами стояло заплаканное лицо Анфисы. Сердце Самсоновой сжалось: «Бедная девочка».
В горестную мысль ворвался капризный и злой голос Куськиной:
— Он утром целует мне руки, обкладывает комплиментами, а вечером водит девиц…
Устыдившись,
— Генриетта Карловна, простите, но сегодня я что-то не в форме. Давайте прервемся до завтра.
Чувствовалось: Куськиной есть что сказать. Было видно: в ее жизни произошло кое-что «сверхопупенное», нечто, похожее на стихию, на смерч. Этот смерч поднял ее и понес в кабинет Далилы. Высказаться! Немедленно высказаться! Донести! Выплеснуть! Окатить! Обличить! Уличить! О-оооооооо!!!
И вот этот смерч Самсонова остановила. Остановила на всем лету.
Однако Генриетта Карловна не рассердилась. Она поняла.
— Да, милочка, я завтра лучше приду, сегодня вы плохо выглядите, — сказала она.
Несмотря на вздорный характер, Куськина была известной добрячкой.
Глава 5
Вопрос, который не устаю задавать: куда едет женщина, когда ей ужасно плохо?
Кое-кто скажет: к мужчине.
Ни в коем случае: мужчинам мы нужны легкие и веселые, а горестная женщина едет только к подруге: там ее с горем ждут, с горем ей всегда рады.
Далила, отменив остальные сеансы, помчалась к Галине Семеновой. Запыхавшись, прямо с порога пересказала свой сон, и Галина незамедлительно сон расшифровала. Весьма затейливо, стоит заметить.
— Покойник к дождю, черви к покойнику, раз битва, значит, кто-то прибьется, — сообщила она и подытожила: — Короче, жди сегодня дождя и крушения всех надежд.
— Здрасте! Успокоила, называется! — сбрасывая туфли, рассердилась Далила.
— До свидания! Я здесь при чем? — поразилась Галина. — Это все сонник.
Удобно устраиваясь на диване в гостиной, Далила скептически осведомилась:
— Если черви к покойнику, не логичней разве признать, что умрет кто-то из моих пациентов? При чем тут мои надежды?
(Расставаться с надеждами ей категорически не хотелось — с пациентами, видимо, легче.)
Семенова, раздраженно дернув плечом, возвестила:
— Ну не знаю! Тебе, подруга, не угодишь! Перевожу, как умею!
— Я тоже перевожу, как умею, а умею я по науке, и по науке все по-другому.
— И как же?
— Это сон нездоровой совести, — пожаловалась Далила. — Совесть-сатрап терзает меня кошмарами.
— Чем же на этот раз ты ей не угодила? — изумилась Галина.
На снисходительный взгляд Галины, подруга жила стерильной жизнью монахини.
— О-хо-хо, —
Семенова грозно подперла кулаками бока и обиженно рявкнула:
— Только не говори, что ты распереживалась из-за какой-то девицы!
— Здрасте! Именно это сказать и хочу!
— До свидания! Не смей беспардонно себя раздавать! — приказала Галина и выдала афоризм: — Здоровье надо беречь! И не забывай, у тебя на руках моя Ангелина! — призвала она.
— Только-то? — удивилась Далила.
— Ну, может, еще капельку я и тетушка Мара с Бондом и Димкой. А Лизке Бойцовой фиг! — Галина скрутила дулю. — Захватчица Лизка пользуется тобой незаконно, — заявила она.
Семенова ничего не имела против общих и старых подруг, особенно школьных, Бойцову же Елизавету она ненавидела. Раз Лизка появилась в жизни Далилы каких-то несколько лет назад, следовательно, и лицо она незначительное, считала Галина. А раз так, Далила не может принадлежать Бойцовой, поскольку у той должны быть свои подруги. Нечего посягать на чужое.
Сообразив, откуда ветер подул, Далила возмущенно спросила:
— Галя, ты шутишь?
Подруга отрезала:
— Я не шучу! Мне надоело, что ты постоянно себя изводишь: ах, я делаю все не так, ах, это, кажется, аморально, — передразнила Галина подругу и приказала: — Не смей ерундой себя изводить! Кто из нас психолог, ты или я?
— Я себя не извожу, — отмахнулась Далила. — Сомнения — атрибут мыслящего человека. Не сомневаются лишь дураки. А то, о чем я хочу тебе рассказать, совершенно исключает сомнения. Анфиса рвалась ко мне очень настойчиво, она жаловалась на любовника, якобы тот хочет ее отравить. Я была занята и перенесла нашу встречу на следующий день.
— Правильно перенесла, — похвалила подругу Семенова. — Всех не ублажишь.
— В том-то и дело, что зря я перенесла. Девушка на следующий день не пришла. Я про нее забыла, а сегодня вдруг этот сон. Я постаралась выбросить ужастик из головы, но Куськина сон подтвердила. Генриетта Карловна сообщила, что Анфиса недавно погибла.
Галина закатила глаза:
— О боже! И здесь Куськина мать! Везде эта чума! Ну, тетка! Каждой дырке затычка!
— Генриетта Карловна соседка — Анфисы, — пояснила Далила. — У нее нелады с соседом. По этому поводу она сегодня была у меня на приеме. Под впечатлением сна я думала об Анфисе, вспомнила, что Куськина соседка ее, спросила, та рассказала. Это ужасно. Я сама не своя.
— Ты и в самом деле сама не своя и под впечатлением, — согласилась Галина. — Так длинно и путано говоришь, ничего не пойму. Скажешь ты наконец, что с этой Анфисой?