Дамы и господа
Шрифт:
Маграт, словно в оцепенении, последовала за ним.
Ланкрские короли никогда ничего не выбрасывали. По крайней мере, не выбрасывали ничего такого, что можно было как-нибудь использовать для того, чтобы кого-нибудь убить.
Здесь были собраны доспехи для людей, доспехи для боевых коней, доспехи для бойцовых псов. Здесь даже хранились специальные доспехи, предназначенные для воронов, хотя королю Гурнту Глупому так и не удалось осуществить свои планы по использованию военно-воздушных сил. А еще здесь было великое множество пик, копий, мечей, абордажных сабель, рапир, эспадронов,
Маграт шла вперед, как игрушка с заводным механизмом, которая не может изменить направление, пока во что-нибудь не упрется.
Свет свечи тускло отражался от шлемов и нагрудников. Особенно жутко выглядели доспехи для коней. Висящие на гниющих деревянных рамах, они очень походили на скелеты и, подобно скелетам, наводили на мысли о смертности. Пустые глазницы слепо таращились на маленькую фигуру со свечой.
— Госпожа?
Голос донесся из-за двери, которая осталась далеко позади. Но эхо, словно одеяло, окутало Маграт, отразившись от древнего, разваливающегося оружия.
«Сюда им не войти, — подумала Маграт. — Здесь слишком много железа. Здесь я в безопасности».
— Если госпожа хочет поиграть, мы можем привести ее друзей.
Когда Маграт повернулась, свет свечи отразился от чего-то блестящего.
Маграт отбросила в сторону большой щит.
— Госпожа?
Маграт протянула руку.
— Госпожа?
Рука Маграт нащупала ржавый железный шлем с крылышками.
— Приходи танцевать на свадьбу, госпожа.
Руки Маграт сомкнулись на выпуклом нагруднике с шипами.
Грибо, который гонял мышь среди разбросанных по полу рыцарских доспехов, высунул голову из железной штанины.
Маграт менялась. Сначала изменилось дыхание. Минуту назад она задыхалась от страха и изнеможения. Затем несколько секунд ее дыхания не было слышно. Потом оно вернулось. Стало медленным. Глубоким. Размеренным.
Грибо увидел, как Маграт, которую он всегда считал мышкой, ни с того ни с сего принявшей человеческий облик, поднимает и надевает на голову шлем с крылышками.
Маграт знала все о силе головных уборов.
Мысленно она уже слышала грохот боевых колесниц.
— Госпожа? Мы приведем твоих друзей, что бы они спели тебе.
Она повернулась.
Грибо поспешил скрыться в доспехах. Однажды ему довелось нарваться на чокнутую лисицу. Обычно Грибо расправлялся с лисами без пота и пыли, но у этой, как оказалось, были детеныши. Правда, узнал он об этом только после того, как загнал ее в нору. В том бою он потерял часть уха и много частей шкуры.
Взгляд у той лисицы был таким же, как сейчас у Маграт.
— Грибо? Иди-ка сюда, котик.
Развернувшись, кот попытался забиться в нагрудник. Но дальше отступать было некуда. Рыцарь закончился.
Эльфы рыскали по королевским паркам. Проходя мимо декоративного прудка, они убили в нем всех рыбок — просто так, потехи ради.
Господин Брукс, забравшись на притащенный с кухни стул, заделывал трещину в стене конюшни.
Он смутно чувствовал, что что-то происходит, но это касалось людей, а значит, имело для него второстепенное значение. Однако он отчетливо услышал, как изменился звук, доносящийся со стороны ульев. Сразу за этим послышался треск досок.
Один улей уже опрокинули. Рассерженные пчелы роились вокруг трех фигур, ноги которых топтали соты, мед и пчелиных деток.
Впрочем, смех сразу стих, когда за оградой появилась фигура в белой одежде и сетке от пчел. Фигура подняла длинную металлическую трубку.
Никто не знал, что именно заливал господин Брукс в свой опрыскиватель. В смесь входили табак, вареные коренья, обрезки коры и некие травы, о которых не слышала даже Маграт. Из трубки вылетела струя жидкости. Стоявшему в центре эльфу она попала между глаз и чуть задела двух его товарищей.
Господин Брукс бесстрастно взирал на корчащихся эльфов, пока они совсем не затихли.
— Осы, — сказал он тогда.
После чего пошел, нашел подходящий ящик, зажег лампу и с большой осторожностью и нежностью принялся приводить в порядок поврежденные соты, не обращая ровно никакого внимания на укусы обиженных пчел.
Шон почти ничего не чувствовал, только жуткую боль в руке — такую боль ощущаешь, когда сломана по крайней мере одна кость, к тому же два его пальца выглядели крайне неестественно — так нормальные пальцы не выглядят. Несмотря на то что из одежды на нем остались только подштанники и рубаха, он обильно потел. Конечно, снимать кольчугу не следовало, но трудно сказать «нет», когда на тебя наведен эльфийский лук. Шон знал то, о чем многие люди и не подозревают: кольчуга не слишком защищает от стрелы, особенно если та нацелена вам между глаз.
Его протащили по коридорам к арсеналу. Эльфов было по меньшей мере трое, но лиц их он разглядеть не мог. Шон вспомнил, как в Ланкр однажды приехало бродячее шоу «Валшебный Фанарь». Вспомнил, как зачарованно смотрел на пляшущие по старой простыне нянюшки Ягг изображения. Лица эльфов напомнили ему о тех картинках. На них присутствовали глаза и рты, но выражения эльфийских лиц менялись, словно тени на простыне.
Эльфы почти ничего не говорили. Больше смеялись. Веселые парни, эти эльфы, особенно когда выкручивают тебе руку — просто так, чтобы посмотреть, долго ли ты выдержишь.
Между собой эльфы общались на своем, эльфийском языке. Один из них повернулся к Шону и указал на дверь арсенала.
— Мы желаем, чтобы госпожа вышла, — промолвил он. — Ты должен сказать, что, если она не выйдет, мы с тобой еще поиграем.
— А что вы сделаете с нами, если она выйдет? — спросил Шон.
— Все равно с тобой поиграем, — ответил эльф. — В этом и заключается веселье. Но ведь есть такая штука, как надежда, поэтому она выйдет. Поговори с ней.
Его подтолкнули к двери. Он как можно почтительнее постучался.