Дань псам. Том 2
Шрифт:
По отношению к нам?
Теперь меня, пусть и мертвого, будет преследовать еще один страх.
– Нам нужно найти проход через горы. – Нимандр, сощурившись, смотрел вперед.
– Чик говорит, они называются Божий Шаг. Наш благодарный друг – прямо-таки поразительный кладезь всевозможных неожиданных знаний.
– Благодарный? А, понял тебя. Ну, он же все это время был без чувств?
– Не до нас ему было, да. Плясал, укушенный пауком.
– Даже если мы объясним ему, что случилось,
– Нужно было солгать.
Нимандр взглянул на него, его брови поползли вверх. Клещик усмехнулся.
– Наплести ему про одержимых богом, про безумных фанатиков, готовых залить мир собственной кровью. Про то, как мы ступили было на путь к раю и вдруг обнаружили, что нас там не ждут. Как одурачили бога-простачка, не сумевшего сообразить, что марионеток следует делать из поклонников, не из себя самого. Рассказать про отравленное вино, что было кровью, что была вином, что было кровью. А, и не забыть про достославную бойню, о той невероятной удаче, с которой мы раз за разом попадали в цель, просто отпихиваясь и отмахиваясь, и о столь же черном невезении, постигшем нападавших. А потом…
– Хватит, Кле.
– Зачем мы вообще этим озаботились, Нимандр? Тем, чтобы его спасать?
Нимандр уже вновь пристально смотрел на горы вдалеке.
– Араната говорит, что он нужен. Необходим.
– Для чего? И что она вообще знает?
– Хотел бы я тебе ответить, Кле.
– Я себя чувствую, как будто вот-вот в крови захлебнусь!
Нимандр кивнул.
– Да. Я тоже. Думаю, как и все мы.
– Но мне не кажется, что Аномандр Рейк захочет бросить нам веревку.
– Скорее всего, нет.
Клещика потрясла мудрость, прозвучавшая в этом согласии. Он опасался не зря – их вождь действительно изменился. Он что, тоже теперь все видит? Но если так, где его отчаяние? Я не понимаю…
– Я себя чувствую так, словно умер изнутри, – сказал Нимандр. – Именно так.
– Не говори так, брат мой! Не надо!
– Почему?
Так может себя чувствовать только один из нас. Только один. И я, чтоб тебя, успел раньше! Это мое чувство! Он резко рассмеялся.
– Да нипочему. Нет ни малейшей причины.
– Ты как-то странно себя ведешь, Кле, сам-то не замечаешь?
Они ехали по выбеленной от соли равнине. День становился все жарче.
Непосредственно под залом, где в пол были врезаны терондаи и пылало черное солнце, в скальном основании вырубили огромную палату. Когда Аномандр Рейк, Владыка Черного Коралла, Сын Тьмы, уставал смотреть на город с дворцовой башни и прочих удобных для наблюдения точек, он спускался сюда, в каменное чрево, в его непроницаемую темноту.
Подобное случалось редко, и еще реже владыка призывал к себе в подземную пещеру Коннеста Силанна. Кастелян, ноги которого все еще ныли после долгой дороги обратно в город, спустился по крутой
Он открыл одну из створок, навстречу тут же хлынул холодный воздух. Едко и влажно пахнуло необработанным камнем, послышался звук капающей воды. Владыка стоял в середине палаты, где из скалы, подобно сталагмиту, поднимался обелиск. Базальтовая глыба, квадратная в основании, заканчивалась заостренной вершиной на высоте в два роста тисте анди. С той стороны, где стоял Рейк, в камне имелось углубление, формой соответствующее мечу у него за спиной.
– Я не так часто ощущаю потребность облегчить ношу Драгнипура, – произнес Аномандр Рейк, когда Коннест приблизился.
– Да, владыка.
Аномандр извлек свой страшный меч из ножен и погрузил в углубление. Сквозь поверхность обелиска тут же проступила влага, полированный камень покрыли густые блестящие капли, струйками устремились вниз. Скала под ногами громоподобно застонала.
Коннест Силанн оперся на свой посох и вздохнул.
– Владыка, камень не может долго удерживать этот вес.
Однако вы можете, и это понимают, способны осознать столь немногие.
– Пускай еще совсем чуть-чуть, – пробормотал Аномандр Рейк.
– Владыка, я вас не попрекаю.
Тот мимолетно улыбнулся.
– И все же это упрек, друг мой, и вполне заслуженный. Камень чувствует как собственный вес, так и то, сколько он еще в состоянии выдержать. Поверь, я не собираюсь слишком долго злоупотреблять его щедростью.
Коннест Силанн обвел взглядом вокруг, наслаждаясь сладкой темнотой, столь чистой, столь совершенной. Почти такая же, как раньше. В Харканасе, прежде чем Она приняла Свет, прежде чем рожденные из пепла встали на ноги и взялись за мечи. Скабандари. Илгаст Ренд, Халлид Баханн. Грезившая о мире Эсталла. И Остриженный, Кагамандра Тулас, грезивший совсем о другом.
– Я отослал Спиннока Дюрава.
– Да, я об этом слышал. Владыка, я не смогу…
– Боюсь, Коннест, у тебя нет выбора.
– Верховная жрица…
– Все понимает, и сделает все возможное.
Как давно это было. Владыка, перед вашим терпением бледнеют даже боги.
– Наш народ никогда не видел перед собой цели, достойной того, чтобы возродиться, верно? И мы вовсе не жертвы истории, пусть даже многие склонны считать именно так. Любой может прийти к выводу, что все напрасно, будь он к подобному расположен. Любой триумф в конце концов оказывается дутым, любая слава – эфемерной. Но всего это недостаточно, чтобы упасть духом. Да, вероятно, совсем без ущерба для души не обойтись, но путь наш слишком высок, превыше подобных мелочей. Осознаешь ли ты это, Коннест?