Дао воина
Шрифт:
– Давай будем предполагать… Я разве возражаю?
– Вот и прекрасно… Хотя прекрасного мало… Я продолжаю… Итак, новобранцам сообщили о регионе действия. После сообщения в отряде пошел ропот. Ребят подобрали – оторви да выбрось! – которые ничего не боятся… Тем не менее в Россию идти и там что-то творить не все захотели… Однако парни они неглупые и открыто не выступили… Знали, с кем связались… Но в первую же ночь было убито трое беглецов. Пошептались и хотели втихомолку смотаться… Оказалось, их караулили… Из четырнадцати осталось только одиннадцать, но в тот же день привезли еще шестерых, четверых – бывших
– Ничего не имею против. Хотя ты мог бы предупредить меня чуть раньше, поскольку под запросом наверняка поставил мою подпись…
– Ты еще спал, хотя и встал с постели… – отмахнулся Доктор. – Но я продолжу…
– Значит, есть еще сведения?
– Сведений нет, есть только история Славы Порошина. А история такова… После первого случая неудачного дезертирства Слава предположил, что среди состава есть «подсадные утки», которые «крякают» кому-то на ушко, когда намечается побег, и напарника или напарников искать не стал. Он просто собрался, тихо помог проститься с жизнью чечену-часовому, вооружился, потом перестрелял охранный кордон – еще пару часовых – и ушел… Но ему сразу «сели на хвост» и цепко вели по всей Грузии до побережья. Но перехватить не сумели. Он рассчитывал найти поддержку в Поти, но там чечены сильны, и против них выступить открыто никто не захотел. В результате он вынужден был обратиться к Дато, что и толкнуло его в мои загребущие лапы…
– И где он сейчас? – поинтересовался Басаргин. – Мои лапы не менее загребущие…
– Я переправил его в Армению – такой путь безопаснее, и из Еревана он прилетит только через час с небольшим… У нас есть время подготовиться…
Басаргин взглянул на часы, вздохнул и стал набирать телефон генерала Астахова из штаба управления антитеррора «Альфа». Прямой генеральский телефон отозвался только продолжительными длинными гудками. Александр вздохнул и стал звонить дежурному по антеррористическому управлению.
Тропа извилистая, укрытая и кронами деревьев, и кустами, и просмотреть ее снизу полностью не позволяет даже самый сильный бинокль. А контроль над спуском от села необходим самый тщательный, иначе может случиться беда. Вообще, в условиях боевых действий контроль над ситуацией необходим постоянный, даже тогда, когда в нем внешне нет необходимости. И каждый спецназовец это знает хорошо.
– Давненько я не изображал собой кошку, – вздохнул подполковник Сохно и потер одну о другую руки, рассматривая грубый ствол крепкой сосны, готовясь к подъему. И тут же ладонью опробовал толстую шершавую кору, как держать будет… И хмыкнул удовлетворенно – с такой поверхности не соскользнешь…
Эта сосна – самое высокое дерево в округе. И если на нее взобраться, можно устроить вполне приличный наблюдательный пункт.
– Я бы с удовольствием изобразил собой собаку, чтобы тебе помочь, но боюсь, что мой лай кто-то может неправильно истолковать, – в тон ему сказал Шурик Кордебалет, как друзья зовут между собой подполковника Афанасьева. – А если снова выть по-собачьи, то на кошку, боюсь, это уже не произведет должного впечатления. Попробуем?..
И в подтверждение своих слов подполковник завыл – долго, протяжно, с надрывом. И тут же отозвалось несколько других собачьих голосов в недалеком чеченском селе. Сохно в ответ хмыкнул, потом мяукнул, как злобный, загнанный в угол собакой кот.
– Хватит! – коротко скомандовал полковник Согрин, командир маленькой, состоящей всего из трех человек отдельной мобильной офицерской группы спецназа ГРУ. – Он уже наверняка слышал…
Команда относилась к Кордебалету, подающему очередной сигнал.
– Тогда почему же он до сих пор не идет? – скорее себя, чем командира, спросил Сохно. Он подпрыгнул, обхватив ствол ногами и руками пошире и покрепче, и стал по нему взбираться. Достигнув нижней ветки, схватился за нее сначала одной рукой, затем второй, играя, выполнил «подъем переворотом», а дальше уже полез свободно и быстро, с ветки на ветку, выше и выше.
– Включи «подснежник»… – негромко приказал полковник Согрин.
Легкий щелчок в наушнике сообщил, что Сохно услышал голос командира и отреагировал, выполнив команду. Сам же он молча продолжил подъем с быстротой, на которую было способно его тренированное, состоящее из одних мышц и сухожилий тело.
– Высоко сижу, далеко гляжу… – философски изрек Кордебалет и с любопытством поинтересовался: – И что же мы видим?
– Мы пока ничего не видим, мы только слышим… – отозвался Сохно через «подснежник». – Ветер в кроне шумит… Красивая, надо заметить, мелодия… И чего же этот Ваха не идет?
Чеченец Ваха, житель села, возле которого спецназовцы ждали, давно сотрудничал с ними и поставлял порой ценные сведения. Но в этот раз Ваха не поспешил показаться на условный сигнал – вой собаки из леса.
– Что будем делать, командир? – интересуется Сохно. – Я здесь, как петух на насесте, только без кур. Подождем еще?
– Подождем… Полчаса…
– Если я выдержу полчаса в такой позе, то подождем… – согласился подполковник. – Но настоятельно рекомендую подстелить под деревом хотя бы с десяток матрасов… Желательно пополосатее… Если я вздремну и грохнусь, может получиться маленькое землетрясение…
– Сон на посту – преступление, не сравнимое по своим последствиям с землетрясением… – прокомментировал Кордебалет.
– Шурик, еще раз повтори песню… – не вступая в треп, приказал Согрин, вздохом показав, что его терпение уже подходит к концу.
Кордебалет набрал в грудь воздух и снова завыл. И опять прозвучал недружный хор собак из села в ответ на вой незнакомого солиста.
– Мертвый услышит… – проворчал сверху Сохно.
– Надеюсь, Ваха придет живым… – тихо ответил полковник.
– Он, кажется, и идет, как ты просишь… – тут же сообщил Сохно. – И, похоже, что даже живой… Да, это он… Прихрамывает, как обычно, хотя лица в темноте не разобрать… Но… Стоп-стоп… Что это, уважаемый товарищ командир?.. Что, я спрашиваю?.. Ваха… Остановился перед началом тропы, обернулся… Честное слово честного офицера, впечатление такое, будто говорит что-то… Только кому? Вот… Пошел снова…
– Продолжай наблюдение. С кем он может говорить?
– Опять оборачивается… Опять говорит… Это точно… Он не один…