Дар целителя
Шрифт:
Ант Оривс покачал головой.
– Я не призываю помиловать их, Вета. Ты меня неправильно поняла.
– Да неужели? А как же милосердие, ваше излюбленное подставь левую щеку, если тебя ударили по правой, и прочее?
– Вета, если ты подставишь вторую щеку, то по ней и получишь. Это естественно. Непротивление злу порождает большее зло. Но я сейчас хотел тебе сказать, что в этой истории нет зла. Истинного зла ты не найдешь, просто люди несовершенны в основе своей.
– Неужели?
– Подумай сама. Ваша Тамира...? Она виновата в том, что польстилась на деньги. Перрты-младшие хотели лучшего для своих детей, и не
– Они этим тоже не занимались.
– Но были рядом?
– Делай добро - бери за это деньги? Подловатенько звучит.
Ант пожал плечами.
– Добро тоже не бесконечно, но люди сами по себе неблагодарны. И в жизни не догадаются, что надо что-то отдавать, чтобы оно умножалось. Вот и получается... Тисса Ильви бросила мать, погнавшись за призраком лучшей жизни, а Перрты-старшие всего лишь выгораживают любимого сына. Это просто человеческие страсти, стоит ли так из-за этого мучиться?
Я подумала. Покачала головой.
– А матереубийство?
– Это оправдать нельзя. Но самое ужасное, что Рина Ильви всего лишь хотела защитить себя, свою семью, своих детей, может быть, следовала за мужем... мне трудно сказать, полагаю, что и первое, и второе.
– Убив родную мать?
– Это действительно ужасно. Но знаешь, Вета, иногда самые страшные поступки люди совершают не потому, что их душа черна, а потому, что она спит глубоким сном. Пробудись она - и Рина Перрт сама убила бы себя. А она слепа и глуха... это не зло, это как у животных, которые могут загрызть ослабевшего товарища.
Почему-то меня это не утешало. Во рту по-прежнему стоял горький привкус желчи.
– Вы их понимаете, и можете простить. Я это вижу. Может, это и делает вас истинно верующим человеком. А мы... мы живем на земле. И мне сейчас гадко. Словно я в навоз окунулась.
– Но это отличное удобрение? Не надо так себя терзать. Люди несовершенны, и если тебя это утешит, ты правильно отказала Перртам.
– Я знаю.
– Ты бы умножила зло, а они ничему бы не научились...
И это я тоже знала. Только вот легче не было, и храмовник это понял.
– Бывают такие ситуации, где нет ни плохих, ни хороших. Но это - жизнь.
– А мое отношение к ней?
Ант Оривс улыбнулся, и вдруг чисто отеческим жестом погладил меня по голове.
– Ты взрослеешь, девочка. Ты просто взрослеешь.
***
Его величество кивнул канцлеру, подписывая смету.
– Да, давно пора.
Новая лечебница будет построена на границе Желтого и Зеленого городов. Будет удобной, чистенькой, новенькой, в самый раз для мага жизни. Да и надо, давно надо. Население растет, а лечебниц на всех не хватает, вот и бегают люди по частным лавочкам.
Алонсо довольно кивнул.
– Сегодня обрадую нашу лекарку.
Рамон Моринар постучал для приличия, но ввалился раньше, чем получил разрешение.
– Что случилось?
– Тиртанцы принялись торговаться.
Король покачал головой.
– Нет. Никакой торговли. Либо они делают все, как мы сказали, либо...
Моринары и его величество переглянулись. Конечно, торговля - вещь хорошая, и война сейчас не нужна, но уступить - означает потерять лицо. А еще его величество надеялся выловить тех, кто договаривался с трем Лантаром, обещая ему
Не говоря уж о том, что Тиртан - продажен с хвоста до головы. Как та рыбина, откуда ни чисть...
Подсунут кого-нибудь вместо Лантара, а самого трея потом кракена с два найдешь.
Никакой торговли!
***
Этот кабинет был воистину королевским.
Позолота, от пола до потолка, лепнина, в завитках которой поблескивают драгоценные камни (именно драгоценные, какое стекло, что вы?), паркет из черного дерева, мебель из розовой дальбергии*, витражные стекла в тяжелых медных переплетах...
*- Розовое дерево, баия - древесина, получаемая от субтропического дерева Dalbergia decipularis из рода Дальбергия (Dalbergia), прим. авт.
На фоне всего этого добра глаз даже не сразу замечал громадный стол - и сидящего за ним хозяина. М-да, герцога Ришарда природа не баловала.
Ни роста богатырского, ни профиля точеного, ни даже гривы волос... собственно, больше всего его светлость напоминал разбогатевшего лавочника - светлые реденькие волосы вокруг плешки, круглое лицо, объемистое пузико и короткие ноги. Но любого, кто вздумал бы посмеяться над этим, ждала медленная и мучительная смерть - злопамятности у герцога хватило бы на шестерых скорпионов. А заодно - жестокости, безжалостности и подлости.
А внешность... заходя в этот кабинет, человек видел прежде всего не герцога, а его власть. И проникался. Какая там потом внешность!
И даже все безделушки на столе были исключительно из золота. Тяжелая литая чернильница весила столько, что сам хозяин ее и передвигать не собирался - на то слуги есть. Зато - богато!
Это ведь важно - когда все видят, сколько добра у тебя есть, сколько богатства, сколько власти и силы... а оно - есть! И как тут не показать?
А все вопли о вульгарности, пошлости и бездарности оставим завистливым неудачникам. Им-то не то, что на золотую чернильницу - на золотой браслетик не заработать, вот и шипят, вот и истекают ядом. Иногда это даже забавно - глядеть в жадные и одновременно несчастные глаза, и понимать, что у них такого не будет, а у тебя - вот! И за эти прелестные вещицы стоящий перед тобой украдет, убьет, предаст, ударит в спину... случалось.
Хозяин кабинета получал искреннее удовольствие от власти над людьми. А почему - нет?
Это же - быдло! Тупая толпа, которая создана, чтобы ей управлял самый сильный, умный, ловкий... да, и богатый тоже. И у него все это есть. Жаль только, что есть в лесу хищники и пострашнее. Например, его величество.
При мысли о короле-некроманте хозяин кабинета, как и всегда, поморщился. Вот бывает же...
Сила должна принадлежать достойнейшему. Но как смириться с тем, что на троне какое-то быдло? Потомок законного короля? Ха, как бы не так! Недоброй памяти его величество Рудольф, вместо того, чтобы сослать сестру в монастырь, или отправить на костер, как ведьму, даровал ей свободу, и как она его отблагодарила? Нагуляла невесть от кого ублюдка, который вырос и злодейски убил несчастного короля, а потом стал править, словно так и надо. Да живи его светлость в те дни, сам бы отравил и гадючку, и ее выщенка! Но теперь уж...