Дар Демона
Шрифт:
– Но… - мальчик недоумевающе уставился на Митрила, не понимая вопроса. – Но так все делают.
– У всего есть причина, - возразил тот.
– Человек ест, потому что голоден, женится, полюбив либо просто устав быть в одиночестве и желая завести потомство. Но зачем магу брать учеников? Зачем тратить драгоценное время на вбивание в них основ магии, зачем создавать себе конкурентов? Для чего?
Альмар нахмурился.
– Родители платят за обучение, - сказал он наконец.
– И, наверное, это повышает статус мага. Я не знаю…
– Насчет первого – да, у Светлых так заведено. Но ведь берут учеников и из бедных семей.
– Деньги, статус – это второстепенно. Все дело в сырой Силе. У детей ее много, они еще не умеют ею управлять. Чем слабее одарен взрослый маг, тем больше он нуждается в заемной Силе, тем больше у него учеников и подмастерьев. Такова настоящая плата за обучение – как среди Светлых, так и среди Темных. Это не обсуждают вслух, но это не тайна.
– Кирумо… настоящий Кирумо говорил мне, что господин Тонгил никогда не брал учеников, – сказал мальчик.
– Верно. У Арона невероятное количество своей Силы, заемная ему не нужна. Отсутствие учеников – тоже знак статуса, декларация собственного могущества. Взять тебя в ученики, значит заявить перед всеми: «Моя Сила слабеет. Я такой же, как остальные, и нуждаюсь в костылях». А теперь посмотри, как получается, - Митрил поднял руку и продолжил рассуждать, поочередно загибая пальцы:
– Первое. Он знал о тебе с самого начала, следил за твоей жизнью, но не планировал забрать к себе, хотя мог уже давно. Второе. Ты потребовался ему только после того, как с ним произошло несчастье. Третье. Тонгил – рациональный и холодный человек, однако приказал мне задействовать в поисках тебя все имеющиеся ресурсы. Имей в виду, как раз тогда у него разгорался конфликт с императором, силы следовало распределить более разумно. Полагаешь, от большой любви к ребенку, которого он никогда лично не видел? Четвертое. Он не сказал тебе о вашем родстве, вместо того первым делом провел так называемый «урок», желая убедиться, что ты обладаешь Силой. Видишь ли, в ритуалах восстановления родная кровь – это хорошо, но если есть еще и Дар – намного лучше. И пятое, – Митрил глубоко вздохнул.
– Иногда я вижу варианты будущего. Я видел, как Тонгил вел тебя в лабораторию - ту, где он обычно проводит эксперименты над людьми.
– Над людьми? – ужаснувшись, повторил ребенок.
Полуэльф вскинул брови:
– Свою репутацию Тонгил заслужил справедливо. По большей части.
– Может быть, - проговорил Альмар тихо, - может быть, есть другое объяснение.
– Может быть и так, - согласился Митрил.
– Объяснений может быть множество. Но, мальчик, я знаю Арона дольше, чем ты прожил на свете. Он просчитывает все действия на много ходов вперед. Он умен. Он жесток. Он никогда не проявлял сентиментальности. Если твоя жизнь поможет ему восстановиться, он не пожалеет тебя только потому, что ты его сын. Он никого не пожалеет.
– Если вы говорите правду, - Альмар нахмурился, пытаясь сложить картину, - зачем вам помогать мне? Я вам никто.
– Когда я был на два года старше, чем ты сейчас, - после паузы произнес полуэльф, - мой отец попытался убить меня в первый раз. Через несколько лет ему это почти удалось. Я ненавижу его. Ненавижу, потому что родную кровь нельзя убивать. Я не хочу возненавидеть Арона после того, как он убьет своего ребенка.
Мальчик продолжал смотреть на Митрила, ожидая продолжения, но того не последовало.
– Светает, - после долгого молчания сказал полуэльф. – Позавтракаем и отправимся в дорогу. Времени на размышления будет много… Да, и для твоего сведения - отсюда до Радоги две тысячи миль по прямой. Не делай глупостей, и мы прекрасно поладим.
Часть 2 Глава 37
В крепости царила тишина, из всех звуков остались только плеск воды да редкие птичьи крики. От реки в открытое окно несло свежестью и прохладой, утренний полумрак медленно рассеивался.
Почти всю ночь северянин просидел, обложившись немногими имеющимися книгами по магии, пытаясь понять: существует ли способ открыть Врата по следу предыдущих? Единственный присутствующий маг, Бьер, которого Арон мог спросить, даже не слышал о таком. Умел ли это Тонгил-прежний? Реально ли это вообще?
Бессонные часы никак не сказались на физическом состоянии мага, а вот душа словно онемела. Равнодушно подумалось, как хорошо чувствуют оборотни настроение хозяина. Ему не лезли под руку с предложениями помощи или глупым сочувствием, не создавали иллюзии бешеной деятельности. Они просто ждали, готовые выполнить приказ, и это было лучшее, что они могли сделать.
Мужчина вновь посмотрел на перстень, на яркий цвет камня. Рик жив и здоров. Пока.
Внутри все замерзло, но сердце, словно покрывшееся тонким слоем льда, почему-то продолжало биться. Боль не ощущалась, только холод и пустота. Арон знал, это пройдет. Пройдет в любом случае, найдет он сына или нет. Только думать о втором варианте человек сейчас не мог.
Ясные серые глаза, немного страха, детское смущение, желание понравиться и заслужить похвалу. Его Рик, только старше на четыре года. Не как Тери, нет. Тери - другая, Венд – другой, и только сын, единственный ребенок – оказался именно таким, каким Арон ожидал его увидеть. Словно бы не было маленькой могилы на опушке леса, и выжженной пустоты внутри, и пустоты вокруг.
И – потерять. Едва вернуть – и потерять снова.
Мэль... Что следовало сказать, что сделать, чтобы полуэльф вернул ему сына? Как поступить? В чем он ошибся? Да, нельзя было уезжать, положившись на стражу и собственную магию, пока полукровка оставался на свободе. Рыцари Гиты – их можно уничтожить позднее. Все эти мелочи, вся эта борьба за власть – какое это имеет значение теперь?
Найти сына, вернуть… Где они? Куда мог забрать его полукровка? Очевидный ответ – Великая Степь. Достаточно легко затеряться, особенно когда умеешь менять облик. Но только если Рик все еще с полуэльфом, если Мэа-таэль не отдал ребенка своему нанимателю. Как хотелось поверить в утверждение полукровки, будто он всего лишь желал спасти ребенка от страшного мага. Глупая нелепица, конечно, но… Единственный шанс, что мальчик действительно в безопасности. Один из ста шанс.
Северянин поднялся из-за стола, оставив раскрытыми книги, и подошел к окну. Остановился, тяжело оперся о подоконник, закрыл глаза. Он устал. Не физически – Дар давал силу и бодрость, насыщая тело даже в отсутствие сна и еды. Просто устал. Словно бы все время здесь он шел и шел против течения, тяжелые волны сбивали с ног, а неровное дно заставляло запинаться, норовя бросить на колени. И только напор стих, только он остановился, пытаясь отдышаться, как пришла новая волна, выше и сильнее предыдущих, и накрыла с головой.