Дар миротворца
Шрифт:
Некромант стоял, не шевелясь, то ли управляя своими безмолвными слугами, то ли наблюдая и выискивая у противника слабые места. И когда толпа его тенебежцев иссякла, повелитель мёртвости сделал короткое движение рукой. Точь-в-точь как в Мелисе.
Воронка чёрного смерча отбросила Эфая назад – мощь её была такова, что его должно было разорвать на куски. Отшельник же только упал на спину, тут же перекатившись на другое место, а туда, где он только что лежал, рухнул испепеляющий удар тёмно-зелёной слизи. Омерзительной, ядовитой
Эфай поднялся плавно, без рывка. И таким же плавным движением развёл руки, словно обращаясь к Небу. Позиция – Светлое Раскрытие. О таком приёме Марк слышал, но никогда не думал о том, чтобы его применить в бою. Не только потому, что эта молитва-вопль требовала глубочайшей духовной концентрации и веры, а и потому, что Светлое Раскрытие считалось приёмом отчаяния, применяемым тогда, когда уже нет никакой надежды. «Светлое раскрытие» – это мольба о помощи свыше, это признание, что все твои дары и навыки исчерпаны, и если не придёт помощь с Небес – конец. Так учили аделианские мастера мечей.
На миг Марку почудилось, что сквозь завесу тумана на некроманта упал серебристо-жёлтый луч, подобный лунной дорожке. Изошедшая от врага новая воронка смерча вспыхнула и рассыпалась. Некромант вытянул руку вперёд, костлявые пальцы резко сжались – и отшельник со сдавленным кашлем схватился за горло. В следующий миг вокруг него взвилась новая воронка тьмы и закружила вокруг него, облепляя воина-отшельника лоскутьями чёрной слизи. Слепящий ужас побежал во все стороны невидимыми волнами. Марк сжался в комок, ощутив через секунду, что кричит. Вопль вырывался из его груди сам по себе, моля Спасителя, чтобы этот кошмар, это ужасающее ничто или нечто, эта не-смерть и не-жизнь прекратились!
И всё действительно стихло. Тьма растворилась в болотной мгле, вновь открыв фигуры Эфая и его противника. Отшельника шатало. Казалось, он уже борется не с некромантом, а с собственными непослушными ногами. Некромант по-прежнему стоял на том же месте, почти не делая никаких движений.
«Эфай ещё стоит на ногах! Как?» – безвольный рассудок Марка не мог этого осознать. Это какой же силой надо обладать, чтобы выстоять после такого удара! Какой же глупостью показалась теперь Марку его тайная мечта вступить однажды в бой с некромантом и победить!
Совладав со своими ногами, Эфай двинулся на своего врага. Неспешно и уверенно, с достоинством, как благородный рыцарь на турнире, будто провоцируя своим видом противника на атаку… И некромант ударил. Марк не увидел ни магической вспышки, ни сверкнувшей молнии, но отвратительная сосущая боль в груди дала понять, что враг пустил в ход своё коронное оружие. Оживление Мёртвости» – так называли это заклятие маги, запрещая его изучение во всех своих кодексах. И хотя множество исследователей тёмных наук мечтали им овладеть, Оживление Мёртвости пока что оставалось оружием только некромантов.
«Он оживляет грех… Но найдёт ли он грех в сердце Эфая?»
«В каждом человеке живет грёх», – гласит Путь Истины. «Каждый смертный носит в сердце своём гниль мёртвости», – говорится в магических трактатах «О человеческой природе». Тот, кто получил власть над этой частью человеческой сущности – завладел абсолютным оружием…
Эфай вздрогнул и покачнулся. Из его груди будто вырывали и тащили часть его души.
– Нет, умоляю… Спаситель защити его, дай ему сил! – вскричал Марк, готовый дать какие угодно обеты, если бы это помогло.
И вдруг, вопреки навалившемуся на Марка ужасу, то незримое, что тянулось из груди отшельника, вырвалось, но не ударило его самого, а ринулось вперёд, со страшной силой врезавшись в фигуру некроманта. Возникла секундная пауза, а за ней – дикий крик. Абсолютно нечеловеческий вопль – рёв сверхразумного существа, которое мнило себя всесильным… И в этом рёве вырвались тысячи лет злокозненной тьмы, вопли чужих страданий, заключённых в этом существе, боль и вечное одиночество порабощённых повелителем мёртвости душ.
Марк зажал уши, понимая, что это не поможет. Этот крик, этот вопль, смешавшийся с мёртвыми, лишёнными посмертия голосами, всё равно проникнет в его разум, в его душу, в его кровь…
И снова всё очень быстро стихло. Взвившиеся было руки некроманта упали. Под толстым плащом что-то хрустнуло, и фигура с треском упала и рассыпалась, словно под одеянием скрывалось не тело, а один иссохший костяк. Хотя, возможно, так оно и было. Тёмный плащ покрыл останки некроманта как погребальное покрывало.
Эфай убрал меч в чехол, снова упираясь на него, как на посох. Сейчас он ему был необходим. Отшельника шатало как пьяного, изредка он встряхивал голову, словно от сильного головокружения, кашлял и сплевывал кровь.
Марк поднялся на ноги. Какое блаженство вновь ощутить своё тело, свои мысли без подавляющей пелены страха!
– Ты… жив? – плохо соображая после пережитого шока, произнёс Марк.
Эфай не ответил. Казалось, он вообще не может говорить. Он только смотрел, как развеиваются клубы тьмы и тумана, а вокруг вновь воцаряется лёгкая вечерняя дымка, такая естественная и приятная.
Марк оглянулся. Вокруг лежали бледные кости тенебежцев, а в нескольких шагах от Марка подавал признаки жизни какой-то седоволосый человек.
– О-ох, крепко же меня приложило… Он сгинул, некромант-то?
Марк и не понял сразу, что этот белый как лунь парень – Сурок. Живой и, похоже, даже не раненый. Но жёсткий ежик на голове сарпедонца отныне был совершенно седым. Из-за этого изменилось и его лицо, став каким-то бледным и покрытым мелкими морщинками. Молодой парень, не старше двадцати лет отроду, будто постарел лет на двадцать. И простецкий тон его был уже не совсем таким как прежде.