Дар наслаждения
Шрифт:
— Дать тебе книжку почитать?
Элен не поняла.
— Какую книжку?
— Ну вроде «Как отшить мужика».
Элен помотала головой. Она не хотела отшивать Торальфа. Наоборот. Но что же ей делать? Они не говорили уже почти месяц. Он не звонил. А если она ему позвонит? Что она скажет? У нее на работе ничего не изменилось. Наоборот, за последние несколько месяцев ситуация даже усугубилась. Да и кто сказал, что он не нашел себе другую женщину? С чего она взяла, что только от нее зависит, как и будут ли вообще продолжаться их отношения? Это же полный абсурд. Торальф — свободный
На следующий день после Рождества Том уехал к родителям. Как обычно, он собирался пробыть там до конца января. Элен была не против. Ей хотелось наконец спокойно прочесть все книги, которые она купила в течение года и которые не было времени открыть.
Святой вечер прошел как обычно. В гости к ним пришла знакомая пара, а раздача подарков началась с наступлением темноты. Элен не нравилось, если этот день проходил в духе христианских канонов, ей совершенно непонятных. На организацию торжества, если ею занималась Элен, никто никогда не жаловался. Они вчетвером чудесно проводили время, мечтая о путешествиях и вспоминая те, что остались в ушедшем году.
Двадцать пятого декабря Том немногословно распрощался с ней, и у Элен возникло чувство, что она наконец может вздохнуть спокойно. Она взяла с полки книгу и улеглась на диван. Неужели на несколько дней ее оставят в покое? Это, наверное, самое приятное в рождественских каникулах! Но почему-то ей было трудно сосредоточиться. Элен дошла уже до двадцатой страницы и, несмотря на то, что некоторые абзацы она перечитывала по два раза, до сих пор не могла сказать, о чем книга. Она встала и подошла к окну.
Она думала о Торальфе. Где он? В Германии? Или в пустыне? Или с какой-нибудь женщиной на берегу моря, в постели?
Элен, поддавшись внезапному порыву, села за письменный стол. Она осторожно набрала из маленькой чернильницы синие чернила в перьевую ручку, взяла лист белоснежной японской шелковой бумаги и стала излагать на ней свои мысли.
Дорогой Торальф!
Уже много часов над макушками елей кружится снег, все утопает в, праздничном настроении.
Но только не я. Я занимаюсь тем, что подвожу итоги прожитого года. Свожу дебет с кредитом, мысленно бросаю взгляд назад. Чего я достигла? Приблизилась ли хоть немного к своим целям? Или, может, они успели смениться новыми? Люди, которых я встретила за этот год... Какой след они оставят?
Только что я зажгла свечу спичкой из «нашего» французского ресторана.
С тех пор как мы с тобой так весело там смеялись, прошел целый месяц. Месяц, как ты из-за меня развернулся по дороге в Бремен. А действительно ли из-за меня? Или, может, всему причиной только секс?
Я вспоминаю твой последний взгляд там, в гостиничном номере, и свои слезы. Я знала тогда, что мы с тобой не скоро увидимся.
Ты хочешь знать, скучаю ли я по тебе? Да, скучаю. Но это не смертельно. Теперь я хорошо знаю себя и свою жизнь. Вот только вряд ли когда-нибудь научусь понимать мужчин...
Я так много думала о тебе. Целый год. Потом ты появляешься и снова исчезаешь из моей жизни. Мне очень грустно.
Я уже давно не спрашиваю: почему? Честного ответа я до сих пор не получила. Ты сказал, что мы не сможем жить вместе. Может быть, ты и прав. Смотря как понять твои слова.
Для меня это было больше, чем просто секс. Это было бы слишком просто и слишком мало. Мне кажется, у нас было несколько намного более глубоких моментов. Совершенно одинаковое понимание жизни.
Пожалуйста, не пойми меня превратно! Я не хочу жаловаться. И я нисколько не в обиде на тебя. Только я — как, впрочем, и ты — не откажусь так просто от своего мира, от своих целей ради того, чтобы все стало проще. Я люблю свою работу. Наверное, так же сильно, как и ты свою. Я люблю ее со всеми взлетами и падениями. С тех пор как мы с тобой дважды увиделись, в профессиональной жизни дела у меня только ухудшились. Но это не повод сдаваться. Это трудно. Требует много времени. Никто не любит принимать решения. Но, тем не менее, я ни на сантиметр не отступлю от своего пути.
За последнюю неделю у меня не было ни вечеринок, ни вообще времени для отдыха. Вместо этого я была в Ганновере и в Гамбурге (без особого успеха, на телевидении был объявлен конкурс). Была в Кельне и в Берлине. Но и оттуда уехала ни с чем.
Сейчас я застряла на мертвой точке. И в работе, и в личной жизни.
Может быть, с того момента, как мы узнали друг друга, наши дороги пошли в противоположных направлениях. Тебе после всех лишений улыбнулась удача. Мне же наоборот.
Когда я принимаю какое-то решение, то должна многое учесть. Наверное, мне это сделать совсем не так просто, как тебе.
Все это я пишу только для того, чтобы сказать, что будет очень жаль, если между нами все закончится. Но я не верю, что наши редкие встречи из разряда тех мимолетных свиданий, что случаются в жизни на каждом шагу.
Я не стремлюсь ни к твоему пониманию, ни к твоей любви. Я бы только хотела, чтобы мы еще раз смогли «услышаться», но не знаю, имеет ли это для тебя значение и хочешь ли ты этого.
Что касается того, что я говорила и писала тебе, это остается в силе. И так будет всегда. Если же ты по каким-то причинам больше не хочешь меня знать, я это пойму. Я не сражаюсь с ветряными мельницами. А вот с недоразумениями, я думаю, стоит побороться. Я знаю, ты не любишь строить далеко идущие планы. И это хорошо. Только я так не умею. Я надеюсь, что ты когда-нибудь прочитаешь эти строки.
Все, что было у меня на душе, я сказала. Теперь тебе решать, услышим ли мы еще друг друга.