Дар небес
Шрифт:
У Лика внезапно возникло такое чувство, будто мистер Свон что-то знает. Она опустила глаза и посмотрела на его ладонь, от которой исходило приятное тепло. Она и так знала, что может ему доверять. Этот человек был добр и рассудителен, и он не был запятнан грехами. Но, тем не менее, у Лики не поворачивался язык все ему рассказать. Слишком многое пришлось бы объяснять, тогда как она и сама почти ничего не знала. Возможно, он бы понял ее и так, но это было совсем не тем, чем можно поделиться. Это касалось всех, но при этом каждого в отдельности. Это было слишком глубоким и личным, тем, что решалось внутри каждого человека,
– У меня все в порядке, мистер Свон, - ответила она.
– Понимаю, - сказал он с грустной улыбкой, словно ее ответ его разочаровал. Он даже похлопал ее по руке и поджал губы.
– Но помни о том, что я тебе сказал, хорошо?
– Хорошо.
На этом их странный разговор закончился. Когда же официантка принесла заказ, они провели обед за привычными темами, которые касались ее картин и вчерашнего вечера. После обеда Лика собралась ехать домой, и мистер Свон захотел подвезти ее лично. Но неожиданный звонок изменил их планы, и они поехали в "Модерн-холл", где Лика собиралась встретиться с Паломой, от которой и был этот неожиданный звонок. По крайне мере, Лика не ждала его так скоро.
К этой встрече Палома переоделась, и теперь на ней была черная юбка вместо прежней. И выбор такого цвета придавал девушке еще большую мрачность и траурность, отчего Лике рядом с ней становилось не по себе, не говоря уже о том, как не давала ей покоя печать дьявола на ее запястье. Лику так и подмывало прикоснуться к девушке и стереть эту метку. Но Анжелика уже не была уверена, что даже этим смогла бы чем-то помочь. Так было и с ее матерью, которую она пыталась спасти снова и снова, и которая не переставала метаться между светом и тьмой, как меж двух огней, пока не решила выбрать одну лишь темную сторону, целиком и полностью отдавшись на ее растерзание.
– Палома, не ожидала такой скорой встречи, - сказала ей Анжелика, когда подошла к девушке.
– Если я буду оттягивать эту встречу, то ее вообще не будет.
– Может, все-таки стоит что-то изменить...
– решилась Лика на новую попытку уговорить девушку.
– Не стоит, - перебила ее Палома, шагая в первый зал.
– Пойдем, покажешь мне свои картины.
И Лика пошла за девушкой.
Они ходили по залам, ненадолго останавливаясь возле картин. Большинство из них не требовали каких-то объяснений, они говорили сами за себя. Такими картинами нужно было просто любоваться, находя в них свои ответы. Многие люди могли подолгу стоять перед какой-то картиной, вглядываясь в детали и в саму суть, и Лика встречала даже тех, кто перед ними молился. А Палому, казалось, не затронула ни одна из них. Девушка смотрела на полотна с таким же интересом, как смотрел бы на обычную еду сытый гурман. Лике оставалось лишь грустно вздыхать и следовать за девушкой, задаваясь вопросом, зачем же она вообще к ней пришла.
Но неожиданно, перед одной из картин, Палома застыла, широко распахивая от изумления глаза.
– Что случилось?
– спросила Анжелика, переводя взгляд с Паломы на картину.
На полотне был изображен Темный Ангел, прикованный к скале и по пояс в ней утопший, словно камень не смог поглотить его целиком, оставляя на виду лишь кусочки крыльев. Одна рука так же находилась в камне, когда вторая взывала к Небесам, напряженными пальцами хватая воздух. А его рот был приоткрыт в немом крике, и одинокая слеза катилась по правой щеке.
– Палома?
– позвала ее Анжелика, пытаясь что-то понять.
– Что ты увидела?
– Ничего, забудь, - ответила девушка, разворачиваясь и куда-то направляясь быстрым шагом.
– Палома!
– окликнула ее Анжелика, поспешив за девушкой, и налетела на ее спину, когда та резко остановилась, потому что перед ней возник Рэмиэль во плоти, преградив дорогу.
– Что ты увидела на этой картине, Палома?
– твердо спросил он, намеренный получить ответ.
Девушка усмехнулась, и бросила Лике через плечо:
– А он у тебя красавчик.
– Повернув голову обратно к Рэмиэлю, она сказала уже ему.
– Полагаю, ты и сам знаешь, что на этой картине, а вернее - кто. Это ведь кто-то из Архангелов, верно? Тот, кто последовал вместе с тобой. Хотя, можешь не отвечать, я и так прекрасно это знаю.
– Откуда это знание?
– спросил Рэмиэль.
– Я вижу его в своих снах, в одном и том же чертовом сне, - со злостью ответила Палома.
– И каждый раз я слышу его жуткий рев, от которого просыпаюсь, чувствуя ломоту в каждой косточке своего тела. И я бы очень хотела его больше никогда не видеть и не слышать, хотя бы последние дни своей жизни, - эмоционально высказалась девушка.
– Ты знаешь, где он?
– Нет, - выпалила Палома.
– Я чувствую ложь в твоих словах.
– А мне все равно, меня это не касается.
Сказав это, Палома обошла Рэмиэля и направилась к выходу. Анжелика дернулась за девушкой, но Рэм остановил ее, схватив за предплечье.
– Пусть идет. Она просто не была готова к тому, что сейчас осознала.
– А что случилось? Кто на картине?
Рэмиэль улыбнулся и спросил:
– Это ведь твоя картина. Разве, ты не знаешь, кого нарисовала?
– Но... я же не знаю его имени. Образы приходят ко мне сами.
– Ты нарисовала Азазеля, и практически в точности передала, в каком состоянии он находится уже очень давно и по сей день.
– Но почему ему никто до сих пор не помог? Он ведь так мучается.
– Потому что никто из нас не знает, где он находится. А если даже и знать, то освободить его будет совсем не просто.
– А какое отношение к нему имеет Палома?
– Вот это, к сожалению, мне не ведомо.
***
Она так и знала, что не останется довольной этой встречей. Она получила гораздо больше, чем ответы на свои вопросы, и этого, как всегда, было слишком много. Она так часто видела сны с этим Архангелом, разрываясь от противоречивых желаний. Ей хотелось ему помочь, и в то же время что-то подсказывало, что этого не стоит делать ни в коем случае. И какой же неожиданностью для неё оказалось увидеть материальное доказательство этих снов. Этот Архангел был так же реален, как и его дикий рев, от которого она просыпалась. Это невозможно было выносить, и это было единственным, что задевало ее за нервы, раздражая до дрожи.