Дар Павшего. Восход Черного солнца
Шрифт:
Стараясь не дышать, он потихонечку подошел и припал ухом к двери. Затем, немного освоившись с новой ролью шпиона, стал вглядываться в узкую щель, через которую виднелся коридор. В этом коридоре находились, по крайней мере в зоне видимости, два стражника.
И вот, что он услышал и увидел…
***
…Перед массивной дверью, но не металлической, как те, что были в коридоре, а деревянной, стояли два охранника в полном облачении. Было ли это облачение на самом деле полным, Николай точно не знал. Но, по крайней мере, у них были шлемы на голове и у каждого на поясе висела кривая сабля, или может быть даже меч.
Один из стражников, по внешнему виду более молодой, держал в руках инструменты для записи – заострённую с одного конца металлическую палочку и какую-то пластину, скорее всего свинцовую.
Более молодой охранник, был явно писарем или подобным служащим. Он, прислушиваясь к малейшим изменениям в тембре и интонации голоса, доносившегося из тюремного помещения, практически просунул голову в узенькое окошко массивной дубовой двери. Держа в свободных руках писало и специально выданную пластину для записей, старался всё услышанное из-за двери, уловить и записать. Со стороны, Николаю было хорошо видно, что вся эта затея ему ничуть не нравилась, и он особого удовольствия от всего этого не испытывал.
– Шевели ртом, старый пень. Извлекай уже, свои мудрёные мысли. – шептал писарь одними губами, практически про себя.
– Давай же, утомил ведь совсем. Спина у меня, скоро совсем занемеет, а толку всё мало. За целые сутки ни одного нового слова. Я все твои пророчества, уже наизусть выучил. Удиви, давай. Иначе, зачем мне тогда писало дали?
– Не пойму, зачем Сотнику эти Пророчества? Бубнёж этот, мы который уже по счёту день слышим, а толку мало. Я таких пророчеств и сам, по пьяни могу наговорить – сколько хочешь.
Еле слышно, также почти про себя, прошептал второй, рядом стоявший охранник. Но, в полнейшей тишине, его слова оказались достаточно громкими, чтобы рассердить охранника-писаря.
– Эй, тише можно? Вдруг, что ни будь важное пропущу? И кстати, чтобы ты знал важность нашей работы. То, что мы тут торчим, это не Сотнику, а самому Экзархиусу надобно. Он мне Сам лично приказал. В общем – тссс..
Николай даже не увидел, а каким-то образом ощутил, что в углу небольшой, но как ни странно очень светлой камеры, находящейся в подземелье Башни Лунного света, сидел в позе лотоса седобородый старик и что-то шептал про себя. При этом, мерно раскачиваясь, как будто пребывая в трансе.
Старик как будто-бы был слепым, так как его глаза хоть и были широко раскрыты, но никто ни разу не видел, чтобы старик моргнул либо перевел взгляд в сторону. Он всегда смотрел только в одну, только ему известную точку.
Даже когда его насильно кормили жидкой, но очень наваристой похлёбкой, он продолжал смотреть в эту точку.
Но, на самом деле, старик вовсе не был слеп. Это выяснилось тогда, когда приходил учёный медикус и водил рукой перед его лицом. Тогда то он, в конце концов и выдал своё заключение, что зрачки старца реагируют на свет. Он выдал вердикт, что соответственно он не слепой, а только видит не этот мир, а что-то своё, непонятное всем остальным. Так как охране было абсолютно всё равно в какие ещё миры смотрит старец, то на этом и остановились. Смотрит куда ему надо, да и шут с ним. Лишь бы не окочурился ненароком.
Второй охранник, тот, что стоял в качестве ассистента, опять не выдержал гнетущей тишины и произнес: – Ну, может быть всё-таки иссякли мысли у старика. Чего ты так рвёшься да кипятишься. Может быть всё от того, что пора бы и пообедать? Скоро и старику похлёбку принесут.
– А, знаешь, – на удивление дружелюбно произнёс писарь –
Сказав это, писарь, сглотнул слюну и действительно вспомнил, что он не ел с утра. И лишь на одну секундочку отвлекшись от своей работы, сделал блаженное лицо от воспоминаний, подняв взор вверх.
Подумать то о похлёбке подумал, но он прекрасно помнил ту затрещину, которая досталась ему от Сотника, когда он попытался отхлебнуть чуть-чуть из котелка. Совсем чуть-чуть, а синяк то до сих пор болит! Хорошо, что рёбра целы остались:
– Идиот! Совсем мозги потерял? Ты, что же – хочешь в дом Истины, к жрецам-мозгоправам, для особой инструкции отправиться? Встань, стой прямо и смотри на меня, кому говорю! Глаза не отворачивай, а то отворачивать нечего станет! – стал кричать на писаря, чуть ли не с пеной у рта Сотник, сотрясая при этом, перед лицом, своими пудовыми кулачищами.
– Да ты хоть знаешь то, что Видящий, если его не кормить и не ухаживать за ним, проживёт не дольше, чем пару закатов? Что мы тогда Экзархиусу скажем? Что тебе, сукиному отродью, похлёбки, собственноручно жрецами приготовленной – больно уж захотелось испробовать?
– Клянусь самим Солнцем! Не повториться никогда такое! Никогда не стану впредь пытаться даже… Клянусь. Клянусь, верой Дедов наших, клянусь…!
После мыслей про похлёбку, с содроганием вспоминая этот малоприятный эпизод, охранник продолжал наблюдать за Старцем. В его взгляде, хоть и не было видно никакого движения, но из его глаз прямо-таки била водопадом Мудрость. Всем сердцем ощущалось, что он своим немигающим взглядом видел в прошлые века, видел в настоящее время, а может быть и в само грядущее.
Это охранник давно понял, и поэтому, начиная с той самой оплеухи от начальника, так добросовестно относился к своим обязанностям. Ему не надо было повторять, он теперь и сам кому хочешь, ну кроме Сотника конечно, за этого Ведающего зубы повыбивает. Но, к слову сказать, иногда старик его весьма сильно доставал своими бесконечными повторами одного и того же. Как и происходило весь вчерашний и сегодняшний день.
– Как и раньше было, лишь Веды, это знание ведают. Я тоже ведаю через века, но никто не ведает Её через Её сущность. В чертогах памяти и вещих снах грядущего, мы видим лишь восход, восход Его. И лишь он Сам, его понять может. В памяти снов и мудрости, как Ветра, так и Нашего Солнца, осталось наследие. Наследие присутствия Солнца Их. Их. Тех, кто пришёл с небес, не быв на небе. То, был дар от Того, кто был Богом, но при этом Богом не являясь – то был дар. Дар того, кто Пал. Но не Дар это был, а Гнев… – «Это был дар Того, кто пал. Он был Богом, но богом при этом не был» – а это уже, что-то появилось новое, так и запишем– еле слышно прошептал охранник, который был писарем. – «не Дар это был, а Гнев». Очень интересно…
– С самих небес пришли, и к богам какое-то отношение имели? Уж не богохульником ли является стары…
– Тише, тише, прошептал писарь. Чего раскудахтался? Стой смирно, да слушай. Мы ведь не жрецы? Что нам решать о богословских толкованиях? Тем более, что он Вед! Ему, стало быть, видней.
Тем временем, Старик продолжал свой речитатив.
– Как Птица Урхат, явившись, взывает к своему Предначертанию, так и Они, люди Иные – Странники Неба, воистину с небес явились. Примчались, вслед за Павшим. Да на огненной колеснице, взывали ко Второму солнцу! Черному солнцу! Но, не дано им было Их узреть. Павший был зряч, он позаботился о нём… Он есть мудр.