Дар страны Мидос
Шрифт:
Ноэлиты, конечно, не хотят дать вам опомниться. Они тоже давно поняли все опасности прогресса. Потому и выложили ученым Третьего Рейха недостающие звенья для создания атомного оружия. Слава богу, Гитлер не успел изготовить бомбы. Правда потом люди все же сбросили их на головы себе подобных.
— А вы бы нас направили на путь истинный, — подал голос Макар.
Фет всплеснул руками.
— Да бог с тобой, мы только этим и занимаемся! Еще одновременно с Ренессансом мы начали запускать в обществе социальный проект. Он как раз и предназначался для того, чтобы вы осознали необходимость и неизбежность движения к социальному миру и справедливости. Мы старались внушать это многим выдающимся умам… Лично я, еще будучи молодым разведчиком, много раз встречался с Джоном Локком — был такой мыслитель в Англии в семнадцатом веке — хорошо дискутировали, он все поражался необыкновенной широте моей эрудиции и четкости аргументации, даже предостерегал, дабы чрезмерная умственная возбужденность не привела с годами к воспалению мозга и горячечному безумию… Я уж, с годами, старался не показываться ему на глаза. Но, по общей направленности своих трудов, он меня не подвел… Конечно, все гуманисты и просветители все воспринимали по-разному — из их подчас половинчатых, а подчас утопических теорий это видно, но стратегия была единой: все они, скажем так, по мере свободомыслия и смелости, лили воду на мельницу социального прогресса.
Ведь раньше совсем не очевидной (и даже нелепой) была мысль о ценности каждой человеческой жизни, достоинстве, равноправии. Раньше господствовало сословное право: жизнь крестьянина в руках дворянина; удел одних — рабский труд, удел других — почти бесконтрольная власть. В обществе, как в верхах, так и в низах, это считалось обычным, извечным и единственно возможным укладом жизни. Даже многочисленные бунты, крестьянские войны сводились лишь к тому, чтобы ослабить чрезмерный гнет, либо самим занять место господ. Суть была одна: человек сам по себе — ничто, главное — положение, которое он занимает.
Постепенно, со скрипом, мы поломали эту догму. Европа раньше других освободилась от сословного рабства, остальные подтягивались к ней долго и неуверенно.
Но уничтожить сословность — это только начало пути к достойной жизни. То, что раб обрел номинальную свободу, не сильно изменило его жизнь. Изменилась форма паразитирования. Прямое подавление сменилось материальным гнетом. Большинство жителей планеты, как и прежде, за беспросветный труд награждались полунищенским существованием. Это тоже надо было ломать.
Социал-демократия — наше изобретение. Идея социального баланса и разумных ограничений. Современная относительно благополучная Европа — плод этой идеи. С ней отчаянно боролись господствовавшие слои, но прогресс дал людям образование и интеллектуальное развитие, а оно пробуждает чувство собственного достоинства. Когда таких людей много, они начинают менять систему распределения жизненных благ. Часто это проходило, увы, путем революций. Революция по форме — безусловное зло. Кровь и хаос. Но по сути это неизбежность. Виноваты в ней скорее те, против кого ее делают. Это они, вцепившись зубами в неправедные богатства и привилегии, не думая о своем собственном будущем, довели ситуацию до предела. Типичный пример — российская монархия в двадцатом веке.
— Да, уж. Пока этот венценосный играл в самодержца, большевики такую кашу заварили…
— Не забывай — монархию свергла еще Февральская революция. Но она не предложила новых идей. А идеи — одна из самых мощных энергий, управляющих миром. Поэтому в октябре семнадцатого года власть снова сменила вывеску. Новые идеи предложили большевики, упаковав их в понятный для всех лозунг: «Мир — народам. Земля — крестьянам. Фабрики — трудящимся». Всё. Шесть этих слов, которые впервые сказала власть, перевернули мир.
Но большевики, к сожалению, оказались крайними радикалами. Если бы не их экстремизм, оттолкнувший от них массу людей, Белое движение никогда не собрало бы таких армий. Ленину советовали не перегибать палку, но фанатики, особенно создавшие собственную теорию, очень неохотно идут на компромисс с реальностью. Правда, в начале двадцатых годов, зная о развале экономики, он долго колебался и все же согласился на НЭП, который мы ему предложили… Я тебе, конечно, очень обще все объясняю, для экономии времени — все противоречия и движения жизни в один присест не охватишь…
Так вот. Ноэлиты тоже в это время не спали. Они запускали свой новый людоедский проект. Он назывался фашизм, или национал-социализм.
Спекулируя на социалистических идеях, очень популярных в Европе, они подвели под это дело националистическую основу: мол, социальная справедливость и всеобщее благоденствие обязательно нужны — но только для «развитых» народов. А остальные — это бракованный материал, который надо использовать именно как материал.
У людей тогда не было иммунитета против таких теорий. Да, по большому счету, его и сейчас нет… К тому же, чтобы претворить это в жизнь, не надо было заражать антигуманными идеями целые народы. Надо было только подготовить группу людей, которые на волне патриотизма придут к власти. А потом узурпируют эту власть и превратят ее в машину смерти. Народ поначалу и знать-то не будет истинных замыслов правителей. А позже, когда машина раскрутится, часть людей, особенно вскормленных этой идеологией, воспримет все ужасы как должное — ведь это им уготована роль господ, а остальные содрогнутся, но молча, про себя, за исключением убежденных борцов с режимом, очень малочисленных в условиях диктатуры.
Сначала ноэлиты наметили мировым диктатором итальянца Муссолини. Он примелькался им своими экстремистскими выступлениями. Обработали его как надо, привели мысли и чувства в более-менее стройную систему. Помогли придти к власти. Но он их подвел. Его фанатизм был больше опереточным нежели деятельным, способным изменить мир. Да и в стране не оказалось той пружины, взведя которую, можно было ломать хребты сколько-нибудь серьезных государств.
Тогда ноэлиты обратили свой взор на соседний немецкий народ. После Первой мировой войны он переживал непростые времена. И тут ноэлиты попали в точку. Коллективный немецкий дух не терпел унижения. Умело играя на этом, плюс на свойственной немцам дисциплине, ноэлиты в короткий срок создали нацистскую империю.
Их новым протеже стал Адольф Гитлер. Вот уж фанатик был чистой воды. Не побоялся прыгнуть сам и ввергнуть свой народ в бурную стремнину мировой войны.
Его всячески укрепляли в шовинистических идеях, в собственной избранности. Конечно, не с нуля это все делалось, не просто с улицы его взяли. Учитывая ошибку с Дуче, Гитлер был тщательно отобран из многих кандидатур с экстремистскими убеждениями, подходящим складом психики.
И вот, после всесторонней обработки, Гитлер готов был пойти в достижении своих целей очень далеко. Хотя, как немецкий народ не знал всех планов фюрера, так и сам фюрер, разумеется, не знал планов ноэлитов. Он мечтал стать отцом-основателем «Тысячелетнего Рейха» и думал, что посланцы из другого мира помогают ему в этом, а они просто хотели уничтожить как можно большую часть человечества, чтобы потом, при «новом порядке», легче было разобраться с оставшимися.
Они, кстати, открыли ему многое о Мидосе, сделали посвященным. Гитлер проявил к этому огромный интерес, ударился в оккультизм и заразил им свое окружение, санкционировал соответствующие «научные» исследования. Он все хотел сам найти нас, посылал несколько экспедиций в Тибет, в Гималаи на поиски Шамбалы. Это древнее название…
— Мне Лана уже рассказала про Шамбалу, — как можно деликатнее вклинился Макар. Потом спохватился. — Но больше ничего.
Фет кивнул головой.
— Вобщем, ноэлиты всячески опекали своего «эзотерического» ставленника. Во время войны советовали где и когда наносить удары.