Дар Змеи

Кобербёль Лине

Но я не понимала, как он смог так быстро исчезнуть. Просто взял и испарился. Будто призрак.

— Что за человек? Что ему надо?

— Ему хотелось узнать, как меня зовут.

Это прозвучало чудно даже для моих ушей. Однако Каллан кивнул, словно это было самым обыкновенным делом, словно это в порядке вещей.

— Хорошо, что ты осторожничаешь, — произнес он. — Но не думаю, что он желал тебе зла.

Сама-то я не знала, что и думать. Чужак говорил, что ничего худого мне не сделает. Но нужно ведь быть совсем дураком, чтобы сказать: «Иди сюда, я обижу тебя!» И я не

могла избавиться от ощущения, что было во всем этом что-то подозрительное.

Я села у костра и радовалась, что Страшила со мной, пока Каллан спускался вниз с Кречетом за повозкой. Немного погодя явились Давин с Пороховой Гузкой, а потом мама и все остальные. Матушка раскошелилась и накупила копченых колбасок, ведь мы так выгодно поторговали. А пока мы ели и болтали, я забыла того человека.

Ярмарка была в канун Ивана Купалы, это был праздник середины лета. И мы хоть на этот раз заработали немного денег. Давин был рад, одержав победу, — ведь Кречет-то пришел вторым на скачках! А матушка посулила нам чуть позднее пойти в палатку музыканта послушать музыку и, может, немного поплясать.

Пес подает голос

Мама встряхнула меня:

— Дина, просыпайся. Надо складывать вещи!

— М-м-м-х!

Мне не хотелось просыпаться. Вчера вечером мы припозднились, а я выпила так много сидра и плясала до упаду, пока у меня не закружилась голова и не стали подкашиваться ноги.

— Проснулась? Ты нужна мне; сходи-ка за Нико и Мелли. Похоже, они пошли к пруду.

Я выкатилась из-под одеял и поднялась. У меня не было большого желания рыскать на вялых после сна ногах по всей ярмарке, чтобы поймать свою строптивую младшую сестренку. Но это все же куда лучше, чем разбирать и складывать палатку, так что, забежав в отхожее место, я направилась к пруду.

Уже издалека услышала я смех Мелли. Она клохтала, как курочка, она фыркала и просто лопалась от смеха. Я подошла ближе, не окликая ее, мне очень хотелось увидеть, отчего там так смешно.

Смешным был Нико… Он стоял посреди пруда, промокший до нитки, с каким-то длинным зеленым водяным растением, картинно украшавшим его плечо. В руке он держал, словно посох, ветку.

— Я — Нептун, Король Морей! — провозглашал он глухим голосом. — И повелеваю: пусть грянет буря!

И наклонившись вперед, подул на что-то, насколько я могла разглядеть — на три маленькие лодочки из тростника и листьев. Все три угрожающе подпрыгивали, а одна из них накренилась.

— Они утонут! — закричала Мелли и резко прекратила хохот. — Нико, спаси их!

— Как прикажете, Принцесса! — согнулся, низко кланяясь, Нико.

Его поклон, верно, сделал бы честь настоящему придворному.

Он осторожно спас маленькую лодочку, перевернув ее так, что она мирно поплыла дальше.

Я уставилась на Нико. Таким я его никогда прежде не видела. Его одежда промокла насквозь, а с волос и бороды капала вода. И все же лицо его сияло, а глаза стали вовсе светлыми от смеха. Он походил на человека, который знать не знает, что такое печаль. Там, в воде, стоял изгнанный княжий сын и играл с моей шестилетней сестренкой. Он, казалось, позабыл все на свете — и Дракана, и Дунарк, и героев, и монстров.

Мне было ужасно жаль прерывать их игру, но матушка и все остальные ждали нас. Ярмарка кончилась, и надо уезжать домой.

— Великий Король Нептун! — молвила я. — Нам надо идти укладывать вещи!

Его словно бы передернуло. Он не слышал, как я пришла.

— Дина! — сказал он, и смех замер в его глазах. — Да! Хорошо! Сейчас придем!

Он плеснул рукой так, что шквал водных капель обрушился мне на юбку. Я поскользнулась на склоне и упала… «Но, может, у Давина найдется запасная рубашка и он мне ее одолжит», — подумала я.

Нико сбросил водяное растение с плеча и стал осторожно переходить пруд вброд.

— А лодочки! — запротестовала Мелли. — Кто ж теперь поможет ветру?

— Теперь им придется справляться самим! — сказал Нико, выжимая остатки воды из своей рубашки.

— Идем, Мелли! — позвала я. — Нам пора уезжать!

Мелли, строптиво упершись ручонками в свои пухленькие бока, заявила:

— Не хочу домой!

— Тебя заставят, — сказала я.

— Ну и пусть, а я не хочу!

Я поглядела на нее. Щечки Мелли были по-прежнему залиты сплошным румянцем от долгого хохота, а платьишко позеленело от водорослей у коленок и все было в мокрых и грязных пятнах ила и воды. Ее серо-зеленые глазки искрились от упрямства. Она походила на злого маленького морского тролленыша, а я знала, что ей запросто может прийти в голову кинуться на землю и зайтись в плаче.

— Идем, Принцесса! — позвал ее Нико, опустившись на колено. — Взойди на своего иноходца, и ты совершишь прогулку верхом!

Трудно поверить, но озерный тролленыш и вправду сдался. Мелли радостно оседлала Нико и проскакала весь путь до нашего лагеря на его плечах. Сидя там, она наверняка еще сильнее вымокла и запачкалась, ведь Нико сам промок насквозь. Но я не проронила ни слова.

Нам понадобилось время, прежде чем мы были готовы наконец тронуться в путь. Само собой, спустить палатку вниз было куда легче, чем поднять ее наверх, но зато все остальные причиндалы, что мы взяли с собой, как-то колдовски и таинственно разбухли, и их стало невозможно разместить в мешках и узлах, в которых их везли. Да еще то, что мы прикупили на ярмарке, по той или иной причине заняло куда больше места, нежели все то, что продали. Но в конце концов мы все-таки запрягли лошадей и покатили домой.

Мы проскакали верхом намного более часа, прежде чем Страшила начал вдруг останавливаться, чтобы обнюхать, облаять все кругом и предупреждающе коротко тявкнуть, как обычно он делал, когда кто-либо приближался к нашему дому в Баур-Кенси. Я шикнула на него, но это не помогло, и я спросила:

— Матушка, ты не можешь заставить его замолчать? Шелк овая беспокоится, когда он так тявкает.

Но Каллан не пожелал согласиться со мной.