Дар
Шрифт:
«Да, пожалуй, они, имея в виду мать Ольги и Раису, никогда не поймут Ольгу», – подумала Светлана.
«Ладно, бог с ними», – решила Светлана и пошла готовить, так как скоро должны были прийти голодные дочки. Надо ещё и на завтра продумать меню. Они собирались на весь день пойти гулять в парк, где был красивый архитектурный ансамбль. Там было очень приятно находится, любоваться природой и прекрасными зданиями. Погода должна быть отличная: и солнечная, и тепло. Там, куда Светлана собиралась повести девочек, были и пруды, и дворец, и огромный парк. Надо приготовить что взять с собой и что будет ждать их дома, чтобы, придя домой, только погреть уже готовое. Поэтому отбросив, все мысли о чужих, в общем-то посторонних людях, Светлана занялась готовкой, относясь к этому процессу, как к искусству.
Прогулка с дочками
Листья на деревьях ещё не распустились. Только набухли почки. Редко где можно было увидеть первые пробившиеся листочки.
Чудесный солнечный день. Казалось, что природа прямо сейчас оживает и меняется на глазах. Было ощущение, что даже слышно, как пробивается трава сквозь прошлогоднюю листву. То и дело слышался возглас то одной дочки, то другой:
– Мама, мама, посмотри, вот ещё зелёные листочки.
Они, не спеша, шли по парку. Вернее Светлана шла не спеша, то и дело подходя к деревьям и кустикам, где стояли дочки, чтобы посмотреть молодые листочки. Спустя какое-то время девочки утомились бегать. Они давно расстегнули куртки, отдали матери шапки. Было необыкновенно тепло. Пожалуй, даже рано, для конца апреля. Хотя… апрель бывает разный.
Вдруг Светлана вспомнила, что два года назад был очень теплый апрель. Выдалось несколько очень тёплых дней. Настолько тёплых, что мало того, что можно было ходить без плаща, впору было доставать летние вещи. Она вдруг отчётливо вспомнила, что пошла на работу в летнем платье, накинув сверху лишь легкую кофту, которую почти тут же и сняла. Так и проносила её в руках по дороге на работу и обратно.
Светлана попыталась продолжить воспоминание, увидеть, что было дома, какие были девочки тогда, два года назад. Какие-то смутные видения возникли и почти сразу же пропали. А стоило ей подумать о муже, как почему-то появилась глухая чернота, как будто стена возникла. Хотя, скорее всего, это была даже не стена, а просто непроглядный мрак, сквозь который не видно есть ли что-то ещё. Казалось, что он не только стёр все краски мира, но и заглушил все звуки. Больше всего это походило на пустоту, отсутствие чего-либо вообще. А ещё стало очень неуютно, наверное, так появляется страх, сначала очень неуютно, дискомфортно, а потом внизу живота вдруг разливается холод и оттуда вырастает страх. Дикий, животный страх, который туманит разум и заставляет совершать нелогичные безумные поступки.
Светлана тряхнула головой и вернулась к реальности. Она пыталась вспомнить мужа, но не получалось. Она легко вспомнила его родителей, стоило только увидеть их, а вот его никак не могла. Дома она смотрела на его фотографии и ничего не чувствовала – это был абсолютно незнакомый, чужой человек, создавалось впечатление, что она никогда в жизни не видела его.
Врач говорил, что, когда происходит какое-то травмирующее событие, мозг человека может стараться вытеснить его из памяти, чтобы не причинять душевную боль. Что же такого произошло, что она вычеркнула из памяти именно мужа? Это было как-то связано с аварией, или же было что-то ещё? Но как ни старалась, ничего вспомнить Светлана пока не могла. Врачи предупреждали, что надо дать самой себе время, память будет возвращаться постепенно, хотя что-то может быть утеряно и навсегда. Светлане казалось, что она должна вспомнить мужа, не должен он попасть в ту часть памяти, что так и останется утраченной. В конце концов, она же любила этого мужчину, раз вышла за него замуж и родила от него двоих детей. Что же такое блокирует все воспоминания о нём?
От рассуждений Светлану отвлекла Оля, которая попросила у матери воды. Посмотрев на часы, Светлана решила, что надо дать девочкам перекусить. Поэтому они расположились на ближайшей скамейке. Питьевой йогурт, испечённое вчера печенье, яблоки.
Светлана смотрела, как её девочки за обе щеки уплетают еду и радовалась, что они есть в её жизни. Прошло уже почти два года, а она так до конца и не оправилась от аварии. Вернее, к ней так и не вернулась до конца память. Возможно, поэтому она и чувствовала себя какой-то оторванной от жизни, как будто она пришла в гости в чужой дом. Иногда создавалось впечатление, что она живёт не своей жизнью. И тогда остро возникало желание вернуться туда, где было её место, где всё было её. Сейчас же даже квартира, в которой она жила казалась чужой, лишь частично её, но было в ней и что-то лишнее, чужеродное, или по крайней мере странное. Компания, в которой она работала, как оказалось, уже пять лет, тоже казалась чужой. И только девочки точно были её. Она очень хотела повезти их летом к морю и уже стала мечтать, как они будут отдыхать, купаться, загорать, дурачится. Испания? Италия? Греция? Мальта, может заодно и уроки английского взять? Оля уже год учит английский в школе. Катя в этом году идёт в первый класс, в саду они уже начали учить язык. Скорее всего им пойдёт на пользу побыть в языковой среде. Английский вроде как отторжения он у них не вызывал. Но одно дело говорить на уроках и перекидываться отдельными словечками дома, и совсем другое именно говорить. Дать им возможность попрактиковаться в английском. Или на Мальту через пару – тройку лет, перед средней школой, а в этом году просто отдых?
– Пойдём к дворцу, – сказала младшая, прерывая размышления матери об отдыхе. Печенье ещё оставалось, и йогурт, но раз «пойдём», значит наелись.
– Оля? – спросила Светлана старшую.
– Пойдём, – согласилась та, – а потом к пруду пойдём, ага?
– Хорошо, – ответила Светлана и они направилась по аллее к дворцу и прудам.
По дороге Светлана спросила дочек, хотят ли они поехать к морю.
– В отпуск, на море, – то ли спросила, то ли мечтательно произнесла Оля.
– Мы будем загорать и купаться, – подхватила Катя, – и целый день гулять.
– Мне нужны новые нарукавники, – вдруг вспомнила она, – старые папа выкинул, потому что они испортились.
Девочки соскучились по морю также, как и она. Они ведь уже два года никуда не ездили. В год аварии, разумеется, было не до отпуска. А в прошлом году Светлане даже в голову не пришло куда-то ехать, она ещё не настолько хорошо себя чувствовала, чтобы куда-то выбираться. Максимум на что её хватило – дача родителей. Хотя они и там хорошо провели время. Прогулку в лесу, походы на озеро. У девочек были подружки из соседских детей. А Светлана с удовольствием копалась в саду с цветами. Это успокаивало её. Вызывало умиротворение, а результат глаз радовал. Видимо, год назад это было как раз то, что ей было нужно. Она не помнит, чтобы раньше любила возиться в саду, да и дома цветов было мало, в основном неприхотливые, не требующие особого ухода. В этом году не хотелось даже ехать на дачу, не говоря уж о том, чтобы возиться в земле и с цветами. Хотелось на море. Солнце. Лёгкий бриз. Солёный воздух. Необыкновенный запах: смесь моря и цветущих растений. Жара. Светлана не особо любила жару, но на море жара переносилась куда легче. Хотя однозначно лето Светлана любила куда больше, чем зиму. Холод она однозначно не любила совсем, уж лучше жара. Ну, может быть, ещё поздняя весна ей нравилась, когда уже появлялись листья на деревьях, начинало всё цвести. Такая весна была похоже на праздник. Солнца с каждым днём было всё больше. Вместе с весной появлялось ожидание какого-то чуда, чего-то удивительного и необыкновенного, какого-то нового приключения в жизни. Хотелось ещё больше солнца, цветов, праздника жизни.
– Решено, едем на море, – сказала Светлана.
– Здорово, – почти хором сказали девочки.
А потом начались бесконечные вопросы:
– Куда мы поедем?
– А жить будем в отеле?
– А у нас будет свой пляж?
– Там будет песочек? Я не люблю камни.
– А эти, как их, а вспомнила! Аниматоры будут?
– А детская площадка, где можно поиграть?
Светлана не успевала отвечать на вопросы, они сыпались один за другим.
– Я пока только спросила ваше желание. Я ещё не подбирала отель. Давайте так, приедем домой, вы скажете всё, что вы хотите: детская площадка, аниматоры, песочек – я всё это запишу и буду искать именно такой отель, договорились?
– Хорошо, – ответила Оля за двоих.
Однако они всё равно продолжали обсуждать отели, море, аниматоров, вспоминали детские площадки, которые были в отеле и прочее. Оказалось, что девочки помнят их последний отдых, ещё когда они ездили вместе с папой.
– А помнишь, когда мы ездили с папой, – начала Катя и осеклась. Видимо, она забыла, что мама много не помнит, и вспомнила, когда уже стала говорить.
Мама Светланы рассказывала ей, как она пыталась объяснить девочкам, что из-за аварии их мама многого не помнит. Оля поняла, хоть и не сразу. Вспомнила какой-то фильм, который видела по телевизору. Надо сказать, что фильм был совсем не для детей, но как-то не уследили, и Оля посмотрела тогда довольно взрослый фильм. Каким-то детским чутьём она поняла, что задавать вопросы про фильм не стоит. А вот когда бабушка стала говорить об амнезии матери, забыла и спросила, как в том кино, где женщина ничего не помнила и каждый вечер записывала то, что произошло за день на телефон. Бабушка кино не смотрела, поэтому отделалась коротким «Да». Оле этого оказалось достаточно. Катя же долго не могла понять, как это мама ничего не помнит. В её детской головке не укладывалось, как мама может не помнить её и папу, и ещё какие-то важные, с точки зрения ребёнка, вещи. Наверно, она так и не поняла этого до конца. Поэтому с ней пришлось договариваться – не напоминать матери о том, что было раньше, не напоминать о папе. После бабушки старшая сестра пыталась ей объяснить, как это не помнить. Она даже пересказала Кате тот фильм, который не должна была видеть. Катя внимательно выслушала, пожалуй, даже с интересом, однако это не прибавило ей понимания, почему мама что-то не помнит. Возможно, именно поэтому иногда она забывалась и пыталась напомнить матери то, что было раньше. Вот как сейчас, это же так естественно что-то помнить, а если человек не помнит, то надо сказать ему, и он вспомнит… Поэтому Катя начинала что-то говорить, чтобы напомнить, и только потом сама вспоминала, что у неё был договор с бабушкой не напоминать маме о прошлом, особенно о папе.