Дар
Шрифт:
Что до нежити, то она если и водилась в окрестностях деревни, то людям на глаза и подавно старалась не попадаться, жилья сторонилась и вообще существования своего никак не проявляла. Поговаривали, что в том была большая заслуга княжеского жреца, который как никто другой умел склонить Богов к благосклонности и упросить их взять под защиту княжьих подручников.
Да что говорить — деревню и волки-то почти не тревожили! Разве что в совсем уж лютые зимы, когда животина деревенская становилась для серых разбойников единственной надеждой на выживание. Но даже и тогда, забравшись в хлев либо овчарню,
В общем, не жизнь была в деревне, а малина. Девки, что ходили по грибы да ягоды, без страха пропадали целыми днями в лесу. Матери не боялись оставлять на речке без присмотра совсем малых детей, а пастухи приглядывали за пасущейся животиной в полглаза, да и собак с собой почитай что никогда и не брали.
Теперь спокойному житью пришел конец.
Обширная луговина, служившая до того дня пастбищем деревенскому табуну, стала для того табуна страшным местом, где принял он лютую смерть. Лошади полегли почти все — стреноженные, далеко убежать они, само собой, не смогли. Туши были истерзаны так, будто трудилась над ними целая стая взбесившихся волков. Плохо было то, что убившие лошадей сделали это не ради пропитания: ни одна из разорванных туш не была даже слегка обглодана. Но не это было страшнее всего. Вперемешку с останками лошадей по бурой от застывшей крови траве было разбросано то, что осталось от их пастухов…
На самом краю луговины, прямо у того места, где кончалась ведущая на выгон тропка, лежала в траве окровавленная голова бортника. На лице его застыло выражение такого несказанного ужаса, что у людей, при взгляде на него, мороз продирал по коже. Над поляной висел тяжелый запах крови и чего-то еще, чего-то незнакомого, но вызывающего в душе самые мрачные предчувствия.
Завернув страшную находку в рубаху и собравшись немного с духом, мужики осмотрели выгон и ближайшие кусты в поисках следов ночного татя. В окрестных зарослях отыскался пяток обезумевших от страха лошадей. Собак сыскать так и не удалось, и в деревню они больше не вернулись…
Зато следов ночных изуверов нашлось в избытке, и очень странные это были следы. Странные и… нехорошие. Одолеваемые недобрыми предчувствиями мужики послали гонца в деревню за дедом Прохором. По молодости Прохор был пожалуй что лучшим охотником и следопытом во всей округе. Довелось ему повидать и иные края, когда был он с княжеской дружиной, еще при отце нынешнего князя, на последней войне с Уздольем. И хотя сейчас лет ему было немало, и на охоту Прохор давно уже не ходил, сохранил он до старости острый глаз да сметливый ум, а памяти его и молодым не грех было бы позавидовать. Часто обращались деревенские к Прохору за наукой да советом. Вот и сейчас нужно им было его мудрое слово.
И Прохор, осмотрев следы, сказал свое слово. И слово это было таким, что у всех жителей деревни кровь начинала стынуть в жилах, стоило им его услышать…
Глава 3
Остывшее за долгий летний день с белого каления до тусклого багрово-алого накала солнце медленно клонилось к далекому горизонту.
Бесконечный лес, начинаясь у самого рва, простирался по холмам от стен замка во все стороны, насколько хватало глаз, и, казалось, нет ему ни конца, ни края.
Молодой ратник, заступивший в ночную стражу, подставил лицо последим солнечным лучам и невесело вздохнул. Угораздило ж его попасть в караул именно сегодня! Из-за пологого холма, сносимые легким ветерком, чуть наискосок поднимались в синеющее небо тонкие дымные струйки. Деревня княжеских подручников готовилась к празднованию Солнцестоя. Самые короткие «воробьиные» ночи, самые длинные дни в году — время торжества Небесного Огня и всевластия Светлых Богов. Лучшее время для начала важных дел, время радости, время дарующего жизнь Света.
Празднование обычно начиналось с вечера и продолжалось всю недолгую летнюю ночь до самого рассвета, а потом и весь следующий день. Завтра утром ратник сменялся, и до вечера у него оставалась масса времени, чтобы как следует напраздноваться. Это, конечно, утешало, но не сильно — для молодежи, по понятным причинам, самой интересной частью праздника была именно предшествующая ему ночь. Э-э-эх, вот уж невезуха, так невезуха!
В другое время молодой ратник запросто мог бы поменяться дежурством с кем-нибудь из товарищей.
Но только не сегодня. Никакой особой нужды у него не было, а так, за здорово живешь, кто ж согласится в самую веселую ночь в году караулить вместо него ворота? И главное, чего их караулить-то? Ратник с досадой плюнул через стену в ров.
Конечно, не его ума дело обсуждать волю князя, но если все-таки подумать, то круглосуточная стража у ворот замка и на его стенах была пустой тратой времени. От кого, спрашивается, они его охраняли, если на сорок верст вокруг единственными людьми были жители подручной князю деревни? А охранялся замок так, будто стоял он не в лесной глуши, а на границе с Уздольем, где, по слухам, мирных людей и по сей день тревожили набегами недобитые хазры.
Замок, впрочем, и правда стоял на границе. Но граница-то была с чем? С Глухолесьем, где всех и обитателей-то было: нежить да нелюдь. Дальше к востоку люди уже не селились. А нежити, они, конечно, соседи малоприятные, но в замок наверняка не сунутся. Вот деревню — да, охранять надо. В особенности после того, что стряслось в последнее полнолуние. Стражник зябко поежился и втихаря порадовался тому, что его-то защищают по ночам крепкие замковые стены, ворота и ров с водой.
Так чего, спрашивается, еще и караулить? Запер на ночь ворота, и спи себе спокойно. Тем более, что жрец заговорил воду во рву, наложил на нее какие-то чары, отпугивающие любую нечисть…
То есть, конечно, не чары! Стражник прекрасно знал, что жрецы даже слова этого не любят, а все больше толкуют о «помощи Богов». Хотя, если честно, простому человеку было очень и очень непросто заметить большую разницу между… хм, «колдовскими» — а как еще назвать? — деяниями жрецов, и делами не слишком жалуемых ими колдунов.
С деревней у жреца получилось похуже, чем с замком. Он, конечно, и там просил Богов о помощи, но сразу предупредил, что наверняка обещать ничего не может. Рва вокруг деревни не было, и полностью перекрыть доступ туда нечисти было, похоже, не так-то просто даже для Богов. Да не услышит этого жрец!