Дариар. Начать сначала
Шрифт:
— Конечно, — коренастый покорно склонил голову, показывая, что абсолютно уверен в своем ответе.
— Вот как, — старик повернул мою голову направо, потом налево, а затем отпустил. — А почему избит и рука сломана?
— Так получилось, — голос коренастого просто сочился медом. — Но он здоровый, молодой, быстро поправиться и прекрасно подойдет на ваши опыты. — Я, услышав про опыты, затрепыхался, пытаясь вырваться, но руку прострели адская боль, и я заставил себя успокоиться. Вот только не смог сдержать слезинку, которая сама покатилась по щеке.
— Проблем с хозяином монет не будет? — деловито уточнил старик. Я хотел было открыть рот, заверяя, что будут проблемы, да еще и какие, но вместо слов изо рта вырвалось только хрипение и следом за ним приступообразный кашель. Торговец отрицательно
Глава 5
— Кеннет! Кеннет, ты где, негодный мальчишка?! — голос Люмоуса начал переходить в ультразвук. Да иду, я, иду. Что так надрываешься-то?
Я встал с колен, отряхнул со штанов сажу и поспешил на крик своего хозяина.
Вот уже три месяца я живу в доме мага огня пэра Раскарии Вальда Люмоуса. Пэр не женат и никогда не был. Узнав об этом, я сначала задергался, вспомнив про жертву моего огня, любителя мальчиков, но потом, когда мне объяснили, что пэр просто помешанный ученый, который живет наукой, все встало на свои места. Поведали мне об этом немногочисленные слуги, проживающие в доме Люмоуса, а именно: личный слуга пэра — Жордан, уже немолодой, напыщенный мужчина, от которого снобизмом несло даже больше, чем от его господина, ну еще бы, личный слуга как никак; Альма Федра — экономка, она же повариха — невысокая полненькая дама лет сорока, веселая и очень жалостливая; и, наконец, Тина — горничная, которую, как и меня, продали Люмоусу в услужение. Про опыты — это нищий, скорее всего, придумал, а может, ему хотелось в это верить. Но то, что особым человеколюбием старый маг не страдал — это точно. Не подвергался наказаниям за мельчайшую провинность только его личный слуга — он же дворецкий, поэтому добровольно служить старику никто не спешил, а нелегалов, которых можно было купить, с каждым днем становилось все меньше, о чем мне рассказала Тина в первые дни моего пребывания у Люмоуса. Все же беспризорники старались любыми способами попасть в одну из шести Лож, чтобы иметь хотя бы право на свободное передвижение. Вот так просто местная власть боролась с нищетой: ты или служишь стране добровольно, либо насильно, но уже в качестве бесправного раба. А идейных становится все меньше и меньше. С особо строптивыми в настоящее время не церемонятся.
Кем бы не был этот Лорен, я не думаю, что он хотел продать меня в рабство, использовать в качестве мальчика для биться или забрать только для своей потехи. Оскорбленное самолюбие все же ограничивается обычными непродолжительными поисками, но никак даже за крохотную информацию не предлагают вполне реальные деньги. У него были на меня какие-то планы, но я не мог понять, чем ему мог бы помочь безвольный осиротевший пацан. Поэтому не факт, что мое вынужденное рабство было хуже, чем служение главе Ложи убийц.
Что касается Люмоуса, то ему в первую очередь нужен был ассистент в его опытах, а это должен был быть маг. Но… старый пэр не мог терпеть, когда ему возражают, поэтому ассистент должен был быть безропотный, выполняющий любую дичь, которую прикажет выполнять босс, и молчавший в тряпочку, даже если видит, что патрон творит именно дичь. И где такого взять? Пэры молчать не будут, даже представители самых захудалых родов, правящая элита как-никак. Ложи? У этих своего гонора выше крыши, который у них вместо родовитости. Вот и остается искать нелегала с даром, или одичалого, как здесь зовут таких, который будет вместо раба.
— Кеннет, твою мать! Ты где?!
— Да иду уже, — мрачно пробормотал я, вбегая в лабораторию. Если хозяин долго ждал, с его точки зрения, то я мог прочувствовать все его негодование в полной мере, а у меня спина еще после прошлого раза не зажила.
— Ну, наконец-то, — старый пэр бегал вокруг стола, и тряс перевязанным красной бечевкой пергаментом. — Вот, немедленно отнеси это
Я кивнул, забрал пергамент и уже направился к двери, как Люмоус меня остановил.
— Вот что, Кеннет, ты обязан переодеться. Все-таки такое событие, — он всплеснул руками и мерзко захихикал. Схватил колокольчик и позвонил в него. По его первому зову явился Жордан, словно под дверью ждал. Вот почему Люмоус постоянно на меня злится, когда я задерживаюсь. — Жордан, мой преданный слуга, вот этого отмыть, как следует, и приодеть во что-нибудь достойное. Я решил принять предложение Харьера, все-таки годы идут, пора бы и о будущем подумать, да и все практически подготовлено для этого великого события.
— О, какая прекрасная новость, мой господин, — Жордан закатил глаза, усиленно изображая бешеный восторг. — Неужели старый Жордан дождался, когда господин подарит всем нам хозяйку, и вскоре наследника?
— Ну-ну, мой верный Жордан, ну какой же ты старый, — Люмоус похлопал слугу по предплечью. — Мы с тобой еще полные сил и возможностей мужчины, и юная пэри вскоре оценит мой потенциал, — я с трудом сдержал отвращение, которое готово было промелькнуть у меня на лице. Вот оно что, старый сморчок жениться никак надумал. Да из него же песок сыплется… Мда, бедная девушка.
— Идем быстрее, — я очнулся, когда Жордан схватил меня за плечо, впиваясь сильным пальцами, и потащил к выходу из лаборатории. В купальнице он активировал артефакт нагрева воды, которую еще не убрали после омовения самого пэра. — Ну что уставился? Ванну никогда не видел? Раздевайся и ныряй, быстро! Я тебе сейчас мыло дам и мочалку, вымойся, пока я за одеждой хожу.
Свежую воду мне, естественно, не набирали, вот еще напрягаться из-за какого-то раба, так обойдется, но хоть подогрели, и на том спасибо. Я впервые с тех пор как попал в этот мир, погрузил измученное тело в самую настоящую ванну, до этого довольствуясь холодной водой из бочки, и едва не застонал от наслаждения. Жордан тем временем налил в воду какого-то масла, бросил мне жесткую тряпицу, заменяющую здесь мочалку с куском завернутого в него мыло, и вышел из купальницы, за одеждой направился, козел.
Я позволил себе пару минут порефлексировать, просто наслаждаясь теплой ароматной водой, но потом принялся интенсивно намыливаться и тереться, словно с кожей хотел содрать с себя все пережитое за эти три месяца в этом мире.
Единственное, что меня огорчало — это ошейник воздействия, который был надет мне на шею, как только я переступил порог этого дома. Ошейники рабы носили крайне редко, только если хозяин не мог сдержать бунтующую натуру своего слуги. Эти полоски металла представляли собой разнообразные артефакты, наказывающие как за непослушание обычным физическим воздействием — чаще всего это был электрический разряд; и вплоть до полного блока магии носителя. У меня был как раз такой. Он был гораздо хуже, чем монеты, которые не отдал вместе со мной тот нищий. Артефакт мог только блокировать мою магическую составляющую, а не разрушать уже работающие заклинания. Возможно, он мог что-то еще, но проверять это мне не слишком хотелось — воспоминания о тех своеобразных наручниках в отделении идентификации были все еще свежи в памяти. Кстати, таких монет, которые до недавнего времени находились при мне, было настолько мало, что пэры, особенно маги, знали всех владельцев наперечёт, до этого случая. Стоили они очень дорого, даже в рамках пэрства Люмоуса, что тоже не давало мне покоя: за каким чертом Лорен отдал целое состояние мне? Чтобы сдерживать и стабилизировать? Да хрен я в это поверю. Встречаться с Магистром мне совсем не хотелось, но в последнее время возникло слишком много вопросов, которые уже просто не помещались в голове. И в большей их части они касались этого человека.