Даринга: Выход за правила
Шрифт:
— Что с их языком?
— Флективный, как балтский или дельфинов Леруны. Для перевода материала пока недостаточно, но первые выкладки лингвопрограммы уже предоставили, — ухмыльнулся Фенхель. — На уровне «моя твоя хлеба хочешь?» уже сможем с ними поговорить.
— Замечательно, — проскрипела Аурора. — Надо найти для начала малое поселение или одиночку и вступить с ним в контакт. Узнать о местных реалиях, совершенствовать знание языка. Начинайте работать, молодые люди!
— А с одиночками как раз и не вяжется, — постучал Фенхель по стопке просмотренных Альвом фотографий. —
— Ну, должны же быть охотники, знахари. Вот и пригласите, — улыбкой Альв постарался сгладить конфликт. Аурора фыркнула.
— Как бы нас самих не пригласили, — задумчиво дернул себя за кудри Сорд. — На костер в качестве обеда.
— А лично вы и не пойдете никуда, Изоил Сорд, — гордо отвела волосы со лба Аурора. — Ваше дело делать выводы, а отдуваться на полевой работе будут другие. Я поработаю с личными делами и определю кандидатов.
Глава 7
В течение трех дней были сформированы и разосланы в разные стороны восемь пеших поисковых партий, включавших пару разведчиков, усиленных грузо-боевым мини-роботом на воздушной подушке. В поселении над водопадом велся мониторинг в режиме реального времени с помощью замаскированных под местную живность дронов и визиты туда пока не планировались.
Во избежание конфликтов и излишнего цивилизационного влияния полеты на флаерах Аурора запретила категорически. Каждой из партий была отведена зона для исследования, четко выставлена задача, все были снабжены необходимой и дублирующей аппаратурой, пайками, средствами связи — это кроме телепатии, которую разрешено было применить только в крайних случаях: опять же, чтобы не смущать местных. Попытка телепатического контакта с разумным без согласия реципиента и тем более ментальное воздействие практиковались только в критических обстоятельствах. В остальных считались неэтичными. Это воспитывалось чуть ли не сильнее, чем необходимость соблюдать девять заповедей, к которым как-никак имелись оговорки.
Одну из партий составили врач Люб и штурман Риндир.
Ранним утром, когда солнце еще медленно выползало из-за леса, а на шикарных сизых папоротниках под обрывом лежала крупная, как перепелиные яйца, роса, они распрощались с другими исследователями и по дну мелкого, прихотливо вьющегося, безымянного пока еще ручья отправились на юго-восток. Навьюченный вещами кибер, напоминающий опрокинутую сыроежку, негромко жужжа, двигался вслед за ними.
Мужчины шагали, не боясь промочить ноги и замерзнуть или случайно сбить ногу о камни — тонкие, точно пенка на молоке, костюмы защищали их не хуже брони, гасили излучения тел, сохраняли оптимальную температуру внутри и укрывали не хуже шкуры хамелеона.
— Что-то в этом есть неправильное, — пошлепал пухлыми губами Люб, когда обрыв скрылся в туманной дымке за подпирающими небо вековыми деревьями. По толстым шершавым стволам скользила туда-сюда мелкая живность, во всю пели птицы, игнорируя пришельцев. Колыхались папоротники и огромные, как супницы, разноцветные колокольчики. Ручей журчал, шевеля прибрежные травы, перебирая песчинки на дне. Вода была прозрачной и ледяной — как убедился Риндир, стянув перчатку.
— Я бы попробовал.
— Анализы вредных примесей в воде не выявили. Можешь пить спокойно.
— А вдруг какой-нибудь местный медведь в верховьях козло-оленя задрал и сейчас обедает?
Люб оперся в кулаки подбородком и закивал головой, глядя на друга с сочувствием, как на убогого:
— Ни один зверь не станет водопой себе портить.
Легонько стукнул указательным пальцем себя в висок.
— Только отдельно взятые не сильно образованные личности. Ты знаешь, почему Фрезия в грузовом трюме нашим котикам еду в один угол ставит, а воду в другой?
— Ну, в котиках ты лучше меня разбираешься, — штурман фыркнул. — Откуда ж мне, убогому, знать?
— А потому что у них инстинкт сохранился от диких предков — не портить задранными жертвами воду, — отозвался Люб назидательно и, усевшись над склонившийся над водами гнилой обомшелый пень, стал раздеваться. Пень был изумрудный, точно бархатный, хотелось его погладить и казалось, что он заурчит в ответ.
От берега ручья вверх уходили хвойные деревья и валуны, торчала вверх похожая на клинки трава. Лежал бурелом, из-под воздушных камней время от времени осыпались комочки земли. Ветер, дувший над ручьем, сносил кусачую живность.
— И правда что-то неправильное… — признал Риндир. — На Финляндию похоже. Или, скорее, нарисованную с нее компьютерную игрушку.
Он повернул голову: среди топырящихся кустов, усыпанных крупными сизыми ягодами, прыгала похожая на сойку птица. Нагло поглядывала на штурмана круглым глазом, склевывала ягоду за ягодой, глотала и поскрипывала — то ли от удовольствия, то ли отпугивая незваного пришлеца. Риндир нагнулся за ягодой, птица улетела.
— Без анализа не ешь, — предупредил Люб.
— А ты не подсматривай. Кста-ати… Ты раздеваешься зачем? Искупаться решил?
— Нет, внести коррективы в наш священный поход. Одежду на робота свалю и приму кошачью форму.
— Спятил, — и штурман на автомате проглотил ягоду. Была она на вкус, как черника. А, элвилин яды не берут. Будет в худшем случае легкое несварение.
— А если мы с местными встретимся? — осторожно спросил Люба он.
— Котиков все любят!
— «И сказал кот человеческим голосом: «Я с приветом к вам от сириусян». А его за связь с дьяволом на костер», — процитировал штурман старую любимую фантастику.
Люб обиделся и надулся. Впрочем, дулся недолго:
— А я с ними разговаривать не стану. Да и вообще, о приближении чего-то крупного мы узнаем заранее.
— А связь? Ты представляешь, что с нами за такое Аурора сделает, когда такое увидит? — штурман прислушался к себе с удивлением: это чтобы он да взывал к здравому смыслу? Не иначе, что-то крупное в лесу этом сдохло: медведь кадьяк. Или даже мамонт.
— Отобьемся, — фыркнул Люб. — Нам, главное, по часам подтверждать, что мы живы. И возвратиться по графику.