Dark and Dangerous Love
Шрифт:
Ее губы приоткрылись. Девушка хотела уйти. В этих звуках было что-то ужасное, похожее на пытки. От этого ей было страшно и некомфортно.
– Они не тронут тебя, везде стоят стражи. Создания здесь ужасны, не оплакивай их. Это преступники, они заслужили наказания. Они злы и коварны, Зейн сделал миру одолжение, удерживая и изолируя их в собственном ничтожестве, - не понятно, хотел ли он сделать услугу Зейну или успокоить Эвелин.
– Знаешь, однажды, если Зейн переборет одержимость тобой и увидит, кем ты являешься, я буду счастлив организовать тебе здесь клетку. Ты должна быть заперта здесь, с демонами. Ты не
========== Часть 155 ==========
Идти по темным, мрачным и пугающим коридорам Королевского Подземелья было не очень весело. Но мысль о том, что она сможет увидеть Гарри через некоторое время, придавала ей сил. От криков преступников Эвелин бросало в дрожь.
Пока они шли к камере Гарри, Эвелин слышала, как Джон шипел что-то в телефон на другом языке. Она нахмурилась, думая, как сигнал может ловиться на такой глубине.
Повсюду стояли стражи, одетые в черное и спрятанные в тенях коридоров. Эв хотела спросить Джона, не попадут ли они из-за них в неприятности, но она решила довериться вампиру. Джон был старше ее, да и умнее, очевидно, он справится. Ему было бы приятнее, если бы она попала в неприятности и страдала, но он бы не поступил так с Гарри. А если с кудрявым лордом все будет хорошо, тогда Эвелин будет готова принять любое наказание.
Гарри держали в камере, которая по размерам была меньше, чем окружающие ее. Джон был главой Королевской Стражи и контролировал подземелье. Он убедился, чтобы друг находился в тихой части помещения, чтобы ему было максимально удобно, учитывая, что его пытали. Джон не знал, было ли известно Зейну про это особое отношение к пленнику. И все-таки он был уверен, Зейн все еще пекся о Гарри.
В камере бывшего лорда было еще четыре мужчины: этакие особые стражи, которые были лучшими в своем деле. Они не сомневались в действиях и умели пытать Гарри даже словами, которые, к слову, могли неплохо ранить.
Нет, не оскорбления в сторону Гарри разрывали его сердце. Не важно, как они называли его, ему было наплевать. Вот только речь заходила о предательстве, и это резало вампира так, словно свинью на столе мясника. Его убивало слушать их напоминания о доброте Зейна, о спасении Гарри, о предательстве хозяина из-за девушки. Все слова, касаемые Зейна, были наиболее уничтожающими, сравнивая их с избиениями, пулями, Дреянской водой. Физическая боль впивалась в кожу, а слова - в разум. Раны на теле исцелялись, но не психологические.
Его руки стиснулись в кулаки над головой. Камера пропахла кровью, потом и мочой. Что ж, они были правы, это была неплохая смена обстановки, вспоминая фантастические пентхаусы, особняки с прекрасными женщинами на коленях и между ног.
“Я заслужил это, - напомнил себе Гарри.
– Заслужил. Я сделал ужасное. Я предал Зейна, моего создателя и Короля, а все из-за похоти. Я заслужил боль, я предатель. Нужно было сопротивляться, а не давать волю чувствам. Я слабак и заслужил все это”.
Он осмотрел камеру. Гарри надеялся, что Зейн оставит его здесь на века. Он жаждал наказания. Его глаза зажмурились, но не из-за боли от ножей, впивающихся в его плоть, или пуль, раздирающих его тело, мышцы и органы. Нет, он просто ненавидел себя, свое предательство того, кто проявил к нему доброту. А ведь Гарри ни на секундочку не пожалел о содеянном.
Стражи продолжали смеяться, а Гарри чувствовал
– Гарри?
– он услышал чей-то испуганный голос.
Хоть голос был знакомый, нежный, мягкий, Гарри не поднял голову. Это приносило тепло в его сердце, и ему казалось, что у него опять начались галлюцинации из-за Дреянской воды.
– Гарри, - на сей раз это был всхлип и ах.
– Гарри, я… Мне так ж-жаль… - бормотал ангел. Боль насквозь пронзила ее голос. Каждый раз, когда она пыталась сказать что-то, у нее не выходило.
О, он так любил ангела. Его любовь была запрещена и никогда не была бы принята в этом мире, Судьба развела их. Любить ее было бесполезно и безнадежно, у них не было будущего, но Гарри не мог перестать. Он уже пропал, слишком быстро и сильно вампир влюбился в недосягаемую девушку.
Однако он не жалел. Гарри любил Эвелин. Ему было плевать, если она не любила его и никогда не будет с ним. Он просто хотел, чтобы она была счастлива.
Любить кого-то по-настоящему, значит заботиться о них и ставить их нужды вперед своих; забывать о своих амбициях, надеясь дать любимому лучшее будущее, надежду на радость. Это и делал Гарри, теперь расплачиваясь за это. Ему было наплевать.
Сердце вампира начало биться быстрее, когда он почувствовал нежное и теплое прикосновение руки на своей щеке. Неожиданно ни боль, ни ничтожество перестали быть важны для Гарри. Когда он поднял голову и увидел голубые глаза из мечтаний, улыбка появилась на его лице, и мир засиял вновь. Эвелин стояла прямо перед ним на коленях с мокрыми глазами.
– М… Мне так, так жаль, Гарри. Я не должна была… Прости… Нужно было прийти раньше. Я-я… все это моя вина. Я бесполезна, прости… я… - бормотала она, ее рука тряслась, а губы были так близки, что Гарри с трудом подавлял желание поцеловать ее. Ему так хотелось прикоснуться своими губами к ее, осчастливить их обоих. Он хотел забрать ее боль.
– Эвелин, - прошептал он так осторожно и мягко, но слабо. Ему хотелось прикоснуться к ней, но сломать цепи было невозможно.
Он не замечал этого раньше, но его ноги не слушались хозяина, а тело было нездорово холодным. Гарри не умирал, но его тело постепенно угасало. Кровяные клетки в организме умирали. Вампир не ел уже три дня, а пытки измотали его. Однако это не останавливало его от попыток, он безнадежно пытался вырваться, чтобы на секунду дотронуться до возлюбленной.
– Эвелин, - пробормотал он опять, подняв глаза на нее.
“Я идиотка. Идиотка! Он не заслужил это, ничего из этого. Я должна была быть здесь. Это моя ошибка! Все это! Нужно наказать меня, не Гарри!” - Эвелин подсознательно кричала на себя, ее руки тряслись от гнева. Она не могла поверить, что Зейн сделал с ним такое.
Ее сердце выскакивало из груди, так хотелось схватить Зейна за горло голыми руками и сказать, как сильно она ненавидит его за содеянное… Но пока ее разум не ускакал слишком далеко, Гарри издал маленький, едва заметный стон от боли.