Дарт Плэгас
Шрифт:
И еще мне сдается, что – по крайней мере, в приквелах – ситы действуют, а джедаи только реагируют. Поэтому больше возможностей показать именно мотивы ситов.
Да, это вы верно подметили. Джедаи могут только реагировать на действия ситов, которые наконец-то запустили свой грандиозный план.
Как вы считаете, Правило двух было хорошей идеей или Бейн совершил ошибку?
Сама идея мне нравится. Я думаю, что это интригующая идея, и она могла работать на протяжении первых нескольких поколений после Бейна. Но, как говорит в книге сам Плэгас, рано или поздно Правило
Вам довелось писать книги по всей хронологии Расширенной Вселенной. Есть ли у вас какая-то любимая эра?
Наверное, скажу, что на данный момент это эра приквелов, в основном потому, что я написал по ней несколько романов. Мне кажется, что хронология ушла чересчур далеко вперед. Когда я писал «Единую Силу», лично для меня это было что-то вроде окончания эпохи. После этого романа мне не хотелось писать дальше о Хане и Лее – хотя я потом написал о них роман «Тысячелетний Сокол», но это только потому, что меня попросили, чтобы действие книги происходило в определенное время. Меня просто мало интересует, что происходило после «Нового Ордена джедаев», поэтому теперь я предпочитаю эру приквелов.
Как вы считаете, эра приквелов ближе к фильмам в целом?
Вы затронули важную проблему. Думаю, в этой эпохе сильнее чувствуется дух фильмов. Вообще я не знаю, много ли еще историй можно рассказать о возвышении ситов. Можно писать об отдельных владыках, но когда-нибудь наступит насыщение. В последнее время такое ощущение у меня появилось в отношении «Звездных войн» в целом – книг, игр и дополнений накопилось так много, что становится все труднее не повторять того, что уже кто-то сделал. Меня это все время тревожит. Я читаю все, и часто, когда у меня появляется идея, я читаю чью-то книгу и говорю себе: «Ну, про эту идею можно забыть, кто-то уже до этого додумался». Мне кажется, эта проблема присуща всем франшизам; где брать новые идеи?
Что вы думаете о Плэгасе? Какое мнение о нем могут составить читатели после прочтения этой книги?
Я бы хотел, чтобы читатели увидели, что он был очень могущественным владыкой ситов – который, к несчастью для себя, связался с человеком. Я считаю, что люди опасны своей непредсказуемостью. Я думаю, что он, представитель расы, которая не отличается такой эмоциональностью, как люди, не сумел «прочитать» своего ученика. Он не владел искусством лести и манипуляций на таком уровне, как Палпатин, который использовал все это как оружие.
Интересно, что вы упоминаете манипуляции Палпатина. Я считаю, убийство Плэгаса во сне служит отличной метафорой тому, как Палпатин, виртуозный политик, добивается своих целей.
Я с самого начала пытался обойти этот момент, поскольку считал, что убийство во сне будет недостаточно сильной концовкой. Но, опять же, это был тот случай, когда и Джордж, и Ховард говорили: «Нет, все было именно так, ты не можешь ничего менять». Никаких поединков на световых мечах, ничего такого. Сам этот факт заставил меня хорошенько задуматься над тем, каким оружием Палпатин мог прикончить Плэгаса. Если не световым мечом и не в смертельной дуэли, то мы ведь всегда знали, что Палпатин умеет мастерски манипулировать другими. Я думаю, можно сказать, что то же самое он делает в масштабах всей галактики – он просто внушает всем ложное чувство безопасности.
Планируете ли вы писать еще книги по «Звездным войнам» в ближайшем будущем?
Твердых планов нет. У меня есть идея, которую я все еще обдумываю, и если через пару месяцев она выкристаллизуется, я могу ее подать на рассмотрение.
С Плэгасом вы разобрались, но есть ли какие-нибудь другие персонажи, заслуживающие такого же глубокого исследования – о которых мы либо мало знаем, либо в их биографиях есть пробелы, которые стоило бы заполнить?
Есть, но я не хочу об этом говорить. (Смеется.) Не хочу, чтобы кто-то другой перехватил эту идею.
Мэтью Стовер
ТЕНЕБРУС: ПУТЬ ТЬМЫ
Умирать, с легким удивлением отметил Тенебрус, не просто приятно, а прямо восхитительно. Если бы он только знал, каким чудесным окажется этот процесс, то не ждал бы десятки лет, когда глупый Плэгас прикончит его.
Поэтому, несмотря на острые камни, пронзившие его легкое и не дававшие дышать, Тенебрус улыбался. Его тело билось в конвульсиях, рефлекторно протестуя против погружения в вечную ночь. Системы органов отказывали одна за другой, чтобы сохранить хотя бы немного света и жизни в обширном лабиринте его мозга – массивного даже по меркам битов, славившихся своим интеллектом, – но больше всего Тенебрус наслаждался постепенным исчезновением своих мидихлориан. Его Силовое восприятие было даже более чувствительным, чем огромные глаза с их увеличительной способностью; с помощью Силы он чувствовал, как один за другим уходят в небытие мидихлорианы. Наползающая стена тьмы напоминала приближение корабля, заслоняющего звезды своим силуэтом.
Или падение за горизонт событий черной дыры.
Ах, тьма. Наконец-то тьма. Та самая тьма, о которой он мечтал. Тьма, пришествие которой планировал. Тьма, бывшая его единственной настоящей любовью. Тьма, именем которой он называл себя [57] .
Разве он не темный владыка Тенебрус?
Его зрение постепенно потускло. В ушах раздался гул ветра, похожий на статический шум в синтезаторе речи, и наступила тишина. Теперь бьющаяся в конвульсиях плоть ощущала только, как дробятся и крошатся кости под массой камня, а сознание медленно гаснет от удушья: пробитое в нескольких местах легкое давало лишь небольшую часть того объема кислорода, который требовался огромному мозгу бита.
57
От англ. tenebrous – сумрачный, темный.
Впрочем, это уже не имело значения. Защищенный от страданий с помощью Силы, которой он мастерски владел, Тенебрус с подобающей биту бесстрастностью наблюдал за агонией своей физической оболочки. Вскоре неимоверно отточенное чутье уловило прикосновение разума Плэгаса: тоже используя Силу, ученик зондировал гибнущие мидихлорианы своего умирающего учителя. Как и предвидел Тенебрус, который потратил несколько десятилетий именно на то, чтобы Плэгас не смог устоять перед таким искушением.
Все шло точно по плану.