Дарт Вейдер. Ученик Дарта Сидиуса

Jamique

Она смотрела на него и молчала.

— Но вас должен интересовать ваш сын.

— Я умерла, — спокойно ответила она Куаю.

— Со смертью кончается не всё.

— Да уж.

— Но вы ведь…

— Я. А какое до этого дело тем, кто остался? Даже если я сейчас живу — я не могу до них добраться.

Куай покачал головой:

— Добраться — можно.

— Сном или призраком в ночи? — пренебрежительно хмыкнула Шми. — Или отпечатком памяти? Это несерьёзно.

— Да почему же?.. — Куай задумчиво смотрел на неё. — Иногда память о матери способна отвратить человека от чудовищных поступков…

— А память о её смерти — подтолкнуть к ним, — безмятежно ответила Шми.

— Я пытался его остановить…

— Я знаю. Зря.

— Зря пытался?

— Конечно. Ведь не остановили.

— Мне надо, чтобы вы помогли.

— Вам?

— Вашим внукам.

Её лицо заострилось и окаменело.

— Ваш… сын — собирается использовать их и убить. Вашу невестку тоже… впрочем, относительно последней это вам должно быть безразлично. Но жизнь ваших внуков под угрозой.

Шми молчала.

— Жизнь вашего сына тоже.

— Да?

— Он… сам не понимает, что творит. Он думает, что делает себя свободным. Каким-то образом отгораживается от Силы. А всё, что отделено от Силы, раньше или позже перестаёт существовать. А он, его… учитель и его приспешники — отделили от Силы себя и тех, кто находится рядом с ними. Это может иметь фатальные последствия.

— Для кого?

— Для них. Поймите, это как нельзя долго жить без пищи. Какое-то время — да. И если делать это грамотно, то на какое-то время это даже приносит организму лечение и отдых. Но потом переступается предел — и организм умирает. Нельзя навсегда отделить себя от энергии. Они умрут. И ваш сын тоже. Не просто умрёт — перестанет существовать. Нам нужен кто-то, кого он послушает. К сожалению, нас он ненавидит…

— Это у него — семейное, — любезно сказала Шми.

Она вдруг подтянула к себе колени, обхватила их, удобно устроилась, улыбнулась Куаю.

— Простите?

— Не прощу, — столь же любезно ответила она. — Я вам, рыцарь, вообще ничего не прощу. Не то чтобы я до сих пор лью слёзы по отцу Анакина — но и особой радости у меня это воспоминание не вызывает. Да и вы, рыцарь, тоже. Я прекрасно понимаю, что вам не было дела до меня. Как и до прочих живых существ того мира. Но… просить моей помощи… забавно. Как вы думаете, у меня есть желание вам помогать?

— Не мне, сыну.

— Хммм… Вы ему уже помогли.

— Я прошу — вас…

— О чём?

— Я прошу вас о том, чтобы вы сказали своему сыну, что то, что он делает — самоубийство.

— Это правда?

— Да.

Шми улыбнулась:

— А если я откажусь помочь — что будет? Я снова упаду в вечность? Кстати, вы очень вовремя вспомнили обо мне. Когда вам стало выгодно моё существование, сударь. Нет-нет, молчите, я понимаю. В задачу рыцарей не входит помощь живым существам. А только помощь и выполнение воли Силы. И сейчас Сила потребовала, чтобы я ожила. Я безумно рада — но неблагодарна. И я не понимаю, почему я должна вам помогать.

— Да не нам, глупая вы женщина — своему сыну!

— Что это вас вдруг обеспокоила судьба моего сына, любезный рыцарь?

— Конечно, не только его, — кивнул Куай. — То, что он делает, может нанести вред миру и Силе. Но ему — тоже. Я решил, что, раз у нас совпали интересы, а он послушает только вас…

Шми молчала.

— Вы хотите сказать, что у нас не совпадают интересы?

— Если вы заметили, я вообще ничего не сказала. Но — раз уж мы завели разговор обо мне — что будет, если я откажусь говорить с ним?

— Он погибнет.

— Почему?

— Вы — единственная, кто может убедить его вернуться. Подключиться к Силе обратно. Если он этого не сделает, он умрёт.

— Ему сейчас очень плохо?

— Ему?.. Ему пока хорошо, но это не надолго.

— А почему ему хорошо? Он же отключён от вашей Силы.

— Он… послушайте, это сложно, а времени мало.

— У меня впереди целая вечность.

— А у него — нет!

— Почему ему хорошо?

— Это иллюзорная, временная регенерация тела. Смертного тела. Мы пытались… страданиями… излечить его душу. Вы не поймёте меня. Послушайте, в Силе могут жить только те, кто творит, а не убивает. Чёрная душа уходит во тьму, там растворяется. Вашему сыну может быть хорошо там, в том мире, но в этом исчезнет. Сила его убьёт.

— В этом мире, — сказала Шми, — слишком много света.

КАРТИНА ПЯТНАДЦАТАЯ

Кирпичи бытия

Исард

Распечатки тонкими, почти прозрачными листами выползают из машины. Ночь. Где-то на изнанке глаз тяжестью налился рассвет. Передрассветный час, когда мир тонок и прозрачен, как бумага. Чуть звенит голова — лёгкая, и тяжесть во лбу. На изнанку глаз насыпали песку. Не действуют ни естественные, ни искусственные стимуляторы. Только сила воли.

Директор Исард взяла в руки очередной выползший из машины листок.

«Проверьте».

Она проверяет.

Информационный центр и центр аналитики в Империал-сити работает без выходных, без перерыва. Круглосуточно люди и дроиды собирают, пакуют, рассортировывают информацию, сходящуюся к ним со всей галактики — так, чтобы потом её было легко найти. Аналитики группируют, они же и анализируют. Допуск. Погрешность. Люди группируют что-то в соответствии с устройством в своих мозгах. Дроиды — в соответствии с программой, которую им вложили опять-таки люди. А на таймере сейчас четыре утра, и скоро наступит рассвет. А мир балансирует на грани. Рассудка и безумия. Прагматизма и мистики. Существования и не-…

О чём она думает?

О бумажках. Тонких, гладких наощупь, полупрозрачных листах в руке. Тонких, полупрозрачных… сделанных из такого материала, что разрезать их сможет только острый нож. А разорвать… вряд ли.

Синтетический лист.

Пока несколько кораблей ситхов и целая эскадра гранд-чисса рвут гиперпространство по направлению к планете Эльгир, пока рядом с планетой плавает корабль, начинённый ситхами и подведомственной им командой, пока на планете главы Альянса предаются воспоминаниям о бурной молодости… пока происходят пространственные и ментальные извраты, пока возвращаются те, которые умерли, пока ситхи функционируют через Силу — на пределе эмоций — она сидит здесь. За рабочим столом. И разбирает документы. Продолжает разбирать документы. Дотошно и методично.