Даруль Китаб. Книга II. Метафизика
Шрифт:
После многолетних исследований, Ньютон выдвинул научную теорию об устройстве Вселенной, которая «работала» и была базовой моделью на протяжении более двухсот лет. Она позволяла производить точное расчеты и прогнозировать движение небесных светил с удивительно точным попаданием, но вот пришёл Альберт Эйнштейн и доказал, что «ньютоновский мир» ошибочен. Это был очень серьёзный вызов практически всей академической науке. Многие учёные негодовали и утверждали, что идея Эйнштейна безумна, но сегодня она принимается всеми физиками и это наше сегодняшнее понимание Вселенной. То, что работало более двух веков оказалось неправдой в буквальном смысле этого слова, потому что возникли новые научные данные, наблюдения, новые когнитивные интерпретации, выводы и расчёты, которые оспорили эту модель. Унижает ли это, каким-то образом Ньютона?! Ни в коем случае!
Современный американский философ-эпистемолог Ларри Лаудэн в своей статье обозначил большинство научных теорий, которые «работали», но в последующем оказались ложными. В предисловии книги Оксфордского университета, где была опубликована эта статья, говорится: «Исторически существует множество примеров научных теорий, которые, как мы знаем, оказались ложными, но с практической точки зрения – крайне успешными».
Согласно философии науки, как уже отмечалось ранее, «наука» открывает нам действующие модели Вселенной, которые изменяются, дополняются или вовсе исчезают посредством других моделей. Вот почему в исследовательской работе допускается немало вероятностей, предположений, допущений, которые характеризуются различной степенью очевидности, как это хорошо описано в книге «Философия науки: новое введение» двух философов Оксфордского университета Джулиана Барксли и Филипа Китчера. Наука подвержена постоянному изменению, поэтому говорить о «научном доказательстве» крайне опасно, потому что этот термин порождает идею выводов «отлитых в металле». Теории могут быть пересмотрены, теории могут быть, со временем, признаны ошибочными, и если мы проследим историю науки, будь то физика, математика, химия или биология, то непременно увидим этот постоянный эволюционный процесс взглядов и убеждений
Наука – это способ понять насколько мы уверены в том, что нас окружает. Она разделяет реальность на очевидность и неопределённость, поэтому научный язык, это словарь «вероятностей», который составлен для ответа на вопрос «как», а не «кто» и это надо твёрдо помнить.
В разговорах между людьми, особенно последнее время, на вопрос: «Веришь ли ты в Бога», очень часто можно услышать: «Я верю в науку». При этом человек употребляет слово «наука», как некий антипод убеждённости в существование Высшего сонма, хотя на самом деле подобный ответ свидетельствует лишь о том, что он неправильно понимает, что такое наука и в чём её предназначение.
Как же «науку» толкуют сегодняшние позитивисты?!
В очень сжатой форме можно сказать так: это способ познания объективной материальной действительности, а её предназначение – открывать физическую реальность ради будущего, приобретать знание о её структурах и законах, для целей их дальнейшего использования ради улучшения жизни. То есть сфера когнитивной направленности мозга учёного – это осязаемый мир, который никак не пересекается с миром сакрального, мистического знания. При этом допустимые научные теории никогда не являются абсолютной истинной, поскольку наука лишь ведёт к Истине, но никогда не утверждает её – это вам скажет любой натуралист, и в этом-то и есть её прелесть, ибо одно из главных условий научного прогресса – это критическое мышление. Учёный не должен бояться ставить под разумное сомнение любую теорию, какая бы прочная она не была, ибо если он перестанет задавать вопросы, безропотно соглашаясь с укоренившимися воззрениями, то познание мира остановится, а это невозможно, ибо таков вселенский замысел Творца: «Мы возносим по степеням тех, кого пожелаем, и выше каждого обладающего знанием всегда есть более знающий». Процесс осмысления законов мироздания никогда не прекратится обнаружением конечной истины. Это путь, у которого нет конечной станции, ибо таков закон АЛЛАХА – за каждым знающим, всегда будет следовать ещё более знающий.
Таким образом, повторю свою ассоциацию из первой части книги –
Изучение действующих моделей реальности началось не здесь и не сегодня. Генезис современной науки давным-давно был запущен великими эрудитами античности, затем её развитие продолжилось в исламской интеллектуальной традиции, а потом перешло в христианскую Европу времён эпохи Возрождения.
Но, вот что интересно. В подавляющем большинстве случаев, погружаясь в работы ведущих Западных авторов об истории мировой науки, вы обязательно наткнётесь на временной «пробел» длинною в тысячу лет, в период между эллинами и европейскими учёными, словно Платон передал интеллектуальную традицию сразу Копернику и не было ни аль-Кинди, ни аль-Хорезми, ни аль-Бируни, а если и были, то как бы на задворках глобальной науки и достаточно лишь коротко упомянуть их имена.
Отвечая на вопрос «почему так?», формируется убеждённость, что этот возмутительно-несправедливый подход является согласованной, целенаправленной доктриной Западного образовательного стандарта, чтобы скрыть пяти вековой «дыхание» исламской культуры, изъяв из её фундаментальных основ движение к рациональному познанию мира и укоренив за ней имидж грубости, отсталости и насилия. Конечно-же, такое умалчивание совершенно не делает чести этим учёным, несмотря на их значимость и высокий научный авторитет.
Научное наследие Халифата либо замалчивается, либо искажается, причём и мусульманскими исследователями в том числе, акцентируя внимание слушателей, всё чаще, на политических или военных аспектах жизни того времени. Можно найти массу книг о междоусобицах, интригах, кознях и братоубийстве ради власти, но даже эти стороны, как правило, представлены в сильно искажённом виде, при этом, почти ничего не найти об исламском интеллектуализме, литературе, искусстве, об исламской нравственности и ценностных ориентирах. В результате простой человек, интересующейся арабо-мусульманской традицией, начинает относится к ней с подозрением, поскольку у него возникает ощущение, что она сплошь состояла из конфликтов, трагедий, узурпаторства и порабощения. Из-за этого искажённого образа даже сами мусульмане стали стесняться читать свою историю.
Мы бесконечно благодарны тем редким Западным мыслителям, которые прямо указывает на важнейшую роль исламских эрудитов в формировании современной мировой науки. Их голоса, как правило, одиноки, но тем они и важны, и дороги для нас. Именно эти люди, наряду с редкими мусульманскими энтузиастами, не дают окончательно погаснуть славным именам великих исламских мыслителей и вдохновляют на изучение того великого наследия научной традиции, на основе которой была сформирована вся дальнейшая прогрессивную мировая наука.
Вам скажут, что Фрэнсис Бэкон «прародитель» экспериментальной науки, Рене Декарт «отец» научной методологии, а Мигель Сервет в XVI веке впервые описал малый круг кровообращения человека. Безусловно, все они были великими интеллектуалами, истинными служителями просвещения и их имена совершенно заслужено отпечатаны на главных страницах истории научной мысли. Без них бы не было современного знания и это непреложный факт.
Но вы нигде не узнаете, что свой путь они начинали с важнейших новаторских достижений арабо-мусульманских учёных Средневековья, одно из которых – создание единой универсальной стратегии научного исследования. Первым кто это сделал – Хасан ибн Хайсам ещё в X веке. Математик, астроном, оптик, энциклопедист удивительного уровня, опередивший своё время. Это была ключевая фигура, к которой отсылают большинство историков науки, свободных от шовинистических предубеждений. Латинский мир очень хорошо знал его работы и его самого под именем Альхазен. Помимо собственно научных достижений, именно он впервые стал проводить свои исследования, одновременно выстраивая чёткую систему правил и способов наблюдений, анализа, опытов и экспериментальных расчётов.
Античные мыслители привели науку к необходимости создания точного механизма исследования, начатого ещё Платоном и Аристотелем, а исламский интеллектуализм создал эту систему, основав единый методологический корпус, адаптированный для следующего шага к познанию мира. Этот механизм, в свою очередь, был принят, дополнен и модернизирован последующими христианскими учёными, и направлен на продвижение науки вперёд, к следующему поколению учёных.
Но сегодня об этом стараются лишний раз не упоминать.