Давай поженимся!
Шрифт:
Эмбер растрогал рассказ Макса о том, как преподобный Огастес Уорнер, рассеянный холостяк лет пятидесяти, горячо полюбил несчастную тридцативосьмилетнюю Имоджен Паркер.
– У него, конечно, и в мыслях не было завладеть богатством леди Паркер. – По словам Макса, его отец неоднократно пытался получить от своей будущей тещи согласие на брак с Имоджен. Но, когда леди Паркер наотрез отказалась благословить влюбленных, Имоджен наконец нашла в себе смелость пойти против материнской воли. – Старуха, конечно, была бессильна расстроить бракосочетание. Но старая крокодилица так и не простила мою мать за то, что та «сбежала» с моим отцом.
– Прямо не верится, что человек может быть столь жестоким и бессердечным! – воскликнула Эмбер, потрясенная тем, что, когда, полтора года спустя после свадьбы, Имоджен умерла при родах, леди Паркер по-прежнему не желала признать ни викария, ни внука.
Пока Макс излагал печальную историю своей жизни, Эмбер ясно представилось, каким одиноким было детство мальчика, лишенного материнской ласки. Макса воспитывал пожилой отец, не знавший, как к сыну подступиться. Не удивительно, что мальчик, фактически отданный на попечение быстро сменявшихся экономок, превратился в настоящего сорванца. Можно удивляться лишь тому, что он не угодил тогда в какую-нибудь беду.
Глядя на мужчину, сидящего напротив нее, Эмбер не без удивления отметила, что сейчас между ними воцарились мир и согласие. Может, причина в том, что сегодня Макс в спокойном, задумчивом настроении, ничуть не похожем на его вчерашнюю воинственность? Эмбер даже показалось, что он волевым усилием подавляет в себе резкость и упрямство, которые скрываются под его красивой внешностью. Ну и слава Богу, поспешила напомнить себе Эмбер, испытывавшая к Максу глубокую благодарность за то, что он ни звуком не обмолвился о произошедшем между ними накануне вечером.
Но тут выяснилось, что Макс просто выжидал удобного момента.
– Здесь, мне кажется, подходящее место для спокойной беседы, – произнес он, вставая и подходя к окну.
– Я… я так не думаю, – сразу занервничала Эмбер, наблюдавшая, как он помахал рукой Люси, которая лепила снежки и складывала горкой. – Да и потом, скоро надо будет ехать завтракать. – Эмбер взглянула на свои часики. – Может, мы…
– Успокойся! Мне кажется, нам незачем снова ругаться и ссориться, – твердо заявил Макс. – Но, поскольку ты считаешь меня подлецом, совершенно необходимо, чтобы ты выслушала мой рассказ о том, что произошло.
– Ах, какое значение имеет… – начала было она, но ее голос был заглушен громким и печальным смехом Макса.
– Имеет значение, и даже очень большое! – Макс провел рукой по волосам. – По сути дела, ты обвиняешь меня в том, что я вел себя чуть ли не с преступной безответственностью, совратил юную девушку и бросил ее, беременную, без какой-либо помощи или поддержки. Хотя – да простит меня Бог! – последнее утверждение соответствует истине, – добавил он с тяжелым вздохом.
– Послушай, мы все это уже обсуждали. Я понимаю, что доставила тебе огорчение, много чего наговорила. Но все в прошлом! Сейчас у каждого из нас своя жизнь. Так какой смысл ворошить былое?
– Смысл, дорогая Эмбер, в том, что твоя версия событий резко расходится с моей, – прямо ответил он, бросив на нее проницательный взгляд. – Когда, собираясь к дяде, я попросил тебя стать моей женой и последовать за мной в Штаты, как только я улажу все формальности, необходимые для твоего приезда, я говорил это от чистого сердца.
Только назавтра после вылета я вспомнил, что в предотъездной спешке забыл дать тебе номер дядиного телефона, и решил связаться с тобой, когда ты переедешь к тетке в Лондон. Но я не смог сразу узнать ее телефона. Ты пока не возражаешь?
– Да нет, конечно.
– Хорошо. Дальше начинается неизвестная тебе часть истории: вскоре после приезда в Штаты я с дядей ехал в его машине на совещание на одном из его заводов. По дороге в нас врезался огромный грузовик. Я очнулся уже на больничной койке с переломами руки, обеих ног и с сотрясением мозга. И то счастье – бедный мой дядя, сидевший за рулем, погиб на месте происшествия.
Тем не менее, – продолжал Макс, не обращая внимания на испуганное восклицание Эмбер, – хотя у меня не было тяжких осложнений типа потери памяти, еще долго после того, как переломанные кости срослись и я встал на ноги, меня мучили страшные головные боли. Но еще больше голова моя болела потому, что на мои плечи обрушились все дела дяди. Хоть я и был его единственным оставшимся в живых родственником, я удивился, узнав, что, согласно недавно составленному завещанию, все имущество дяди переходит ко мне. – Макс повернулся к Эмбер и улыбнулся ей горькой улыбкой. – Ни другие директора фирмы, ни работники не были в восторге от подобного поворота событий. Да оно и понятно. Шли неделя за неделей, а я чувствовал себя таким разбитым и больным, что не мог взяться за дела. А когда оправился, то понял: во-первых, мне следует вывернуться наизнанку и доказать всем – хотя бы для того, чтобы оправдать доверие дяди, – что я способен руководить компанией, а во-вторых, я дал себе отчет в том, что миновало целых два месяца, как я с тобой расстался.
– Ах, если бы я знала об этой аварии! – беспомощно вздохнула Эмбер. – Но я не имела об этих событиях ни малейшего представления.
– Конечно же, – охотно согласился Макс. – Как и я не имел представления о твоих трудностях. Поверь мне, если и были на свете неудачливые влюбленные, то им всем далеко до нас. – Макс зашагал по серым плитам пола. – Когда я наконец добрался до телефона и позвонил в Лондон, трубку взяла твоя тетка и с радостью сообщила мне новость о вашей с Клайвом предстоящей свадьбе.
– Нет, не может быть!
– Да! – резанул он. – Я был так ошеломлен, что не сразу понял, о чем твердит мне старая карга. До сих пор в моих ушах стоят ее слова: «Они так счастливы! Какойудачный брак – именно такой, о каком мечтал отец Эмбер». – Макс очень похоже передразнивал ее тетку. – «Клайв сказочнобогат. Вы видели когда-нибудь Элмбридж-Холл? Это замечательный старинный дом, как раз подходящий для двух молодых людей, начинающих новую жизнь…» Она еще много чего несла о богатстве Клайва и о том, как вы долго и близко с ним знакомы.